Фарисей

На повороте в Станислава Сергеича ударился какой-то человек. Оба отшатнулись – и он узнал Ефременко. Заместитель директора по хозяйственной части тоже признал заместителя по науке и конструированию, но повел себя несколько странно. Окинув Тропотуна полным презрения взором, он с величавой медлительностью прошествовал мимо него, словно знамя неся выпиравшее из брюк брюшко.

Эта горделивая проходочка конкурента окончательно взбесила Тропотуна, который несколько мгновений следил за подлой удаляющейся спиной Ефременки, а потом в два прыжка настиг его и цепко ухватил за плечо.

– Ты, анонимщик, паскуда, – зашипел Тропотун, разворачивая Ивана Ивановича лицом к себе. – Ты чего это выкаблучиваешься?

Тот смотрел на Станислава Сергеича фанатично блестевшими глазами, гордо откинув назад голову с жирными темными волосами и заложив кисть руки за борт пиджака. Смотрел и молчал.

– Будешь совать нос в мои дела – не поздоровится! – вещал угрожающе Тропотун. – Ты есть мразь, подлюга и двоеженец! – сладостно выплевывал он в глаза противнику так долго копившиеся на душе слова. – И знай – это я натравил на тебя бывшую любовницу! Я! Я! Тип, который скрывается от уплаты алиментов, не может быть директором!.. – тут Станислав Сергеич коротко вздохнул, показал Ефременке язык и пошел своей дорогой.

Зайдя в свою приемную, он на ходу приказал Любочке вызвать Шнайдера, Кисину и Козлова. Но тотчас передумал и велел направить их в мебельный цех.

Глядя на то место, где только что находился Тропотун, Любочка растерянно кивнула и потянулась к селектору. Взвесив утреннее поведение патрона, она поняла, что он в нее по уши влюблен и таким вот макаром заигрывал. Этот вывод безмерно возвысил ее в собственных глазах. Своим небольшим, но практическим умишком девица Любочка знала, что в определенном возрасте мужчин тянет на молоденьких, а стало быть, она должна не упустить свои шанс! Чтобы мужчина ходил на поводке, его нельзя подпускать слишком близко, пока… пока не разведется со своей старой мымрой. Нет, кое-что она конечно позволит – иначе поводка не будет… Ух и свадьбу же они отгрохают!.. И Любочка представила себя в белом, длинном, кружевном платье, с развевающейся на ветру фатой и в длинном белом автомобиле с откидным верхом, который ведет Тропотун…

Сопровождаемый острыми взвизгами механической пилы, Тропотун спустился в полуподвальное помещение экспериментального мебельного цеха. Гудела вентиляция, но в воздухе все равно висел крепкий лако-красочно-древесный дух. Вдоль стен стояли остовы всевозможных диванов, столиков, кресел в разных стадиях готовности. Нежнейшая желтизна свежеоструганной древесины ласкала взгляд. Навстречу заместителю директора уже двигался Стаценко, быстро-быстро перебиравший коротковатыми ножками, отчего казалось, будто он едет на колесиках.

– Все, Станислав Сергеич, управились!.. – с радушным подхалимством говорил он, заглядывая начальству в глаза. – Бондарь последние штрихи наводит. Классно вышло. Класссно…

Рассеянно кивнув, Тропотун подошел к мастеру-краснодеревщику. Бондарь стоял, сдвинув на лоб очки, и откровенно любовался своим детищем, изо рта у него торчали мелкие серебристые гвоздики с широкими шляпками. Увидев заместителя директора, он неторопливо выплюнул гвоздочки в ладонь и ссыпал их в квадратную жестяночку, которую приспособил на предназначенную именно под эту жестяночку полку. Станислав Сергеич пожал мозолистую руку мастера и обменялся с ним неторопливыми фразами о мебели для молодежного лагеря. Невысокий, жилистый, основательный Федор Федорович не терпел суеты и был краснодеревщиком милостью божией – еще его прадед ходил с артелью по Руси и ставил на живописных среднерусских холмах замечательные церкви без единого гвоздя.

– Что, Федор Федорович, хороши?.. – приподнято говорил Тропотун, любуясь объемными низкими креслами, обтянутыми напоминавшей нежнейший сафьян синтетической кожей.

– Хороши-то хороши, – со скрытой насмешкой над восторгами начальства соглашался Бондарь, – только живое дерево по мне куда как лучше! А эти… синтетика… – презрительно добавил он.

Скучившаяся немного поодаль бригада Бондаря с любопытством и тоже вроде бы с легкой насмешечкой, свойственной рабочим в отношении начальства, слушала диалог бригадира с заместителем директора. В цех тем временем подтянулись Шнайдер, за ним Козлов и наконец Кисина в экстравагантном сильно открытом платье.

– Товарищи! – обратился Тропотун к стоявшим молчаливо рабочим. – Свое дело вы сделали замечательно! Хочу от имени администрации и своего лично сказать вам большое ниибытимовское спасибо. Думаю, вы вполне заслужили премию за скорое и качественное выполнение сложного заказа. Еще раз – спасибо!

Рабочие одобрительно загудели. А Станислав Сергеич, как бы закрывая торжественную часть, подошел к Шнайдеру, взял его под локоток и продолжал негромко:

– А ваша задача. Лев Соломонович, нашу мебель подать…