Фарс, комедия, трагикомедия. Очерки по исторической поэтике драматических жанров

У моих собратьев любовь борется с тем, что ее окружает, и торжествует вопреки своим противникам; у меня же она борется сама с собой и торжествует вопреки самой себе. Из моих пьес явствует, что надлежит больше опасаться ее собственных причуд, чем козней, которые строят ей со стороны. <…> Порой это любовь, о которой оба влюбленных и не подозревают, порой любовь, которую они чувствуют, но желают скрыть друг от друга, порой любовь робкая, которая не смеет заявить о себе, порой, наконец, любовь неясная, нерешительная, словно не до конца родившаяся, в которой влюбленные сомневаются и никак не могут увериться, за которой они наблюдают в самих себе прежде, чем дать ей волю[65].

Интрига у Мариво, если она есть, направлена не на то, чтобы одолеть внешнее препятствие, а на то, чтобы добиться взаимности. В «Ложных признаниях» (1737) герой, устроившись управляющим к богатой вдове, имеет дело со всем набором возможных препятствий: он должен преодолеть разделяющий их социальный и имущественный барьер (неравенство), победить соперника в лице графа (соперничество) и нейтрализовать неблагожелательницу в лице матери героини (запрет). Но, главное, вдова его не любит, и интрига, которую ведет Дорант, направлена на то, чтобы целенаправленно, но исподволь и как бы случайно ставить Араминту в известность о его чувствах и тем самым внушить ей чувство ответное.

Но в самых характерных для Мариво пьесах никаких препятствий, кроме тех, что таятся в самой любви, нет. В «Сюрпризе любви» (1722) Лелио после измены возлюбленной удаляется в поместье и объявляет себя женоненавистником. По соседству поселяется графиня со своей служанкой Коломбиной: она мужчин презирает. Никаких препятствий, кроме этого, мотивированного применительно к герою и немотивированного применительно к героине, отвращения к противоположному полу, между протагонистами нет: они равны по социальному и имущественному статусу, они свободны в выборе и им не приходится иметь дело с соперничеством. Познакомившись, они объявляют друг другу свои символы веры и сразу начинают им изменять, не догадываясь об этом или не желая догадываться. Помогает им понять их чувство Коломбина, блестящая и остроумная субретка. Весь интерес пьесы – в демонстрации пробуждения любви, борьбы с ней, этапов ее осознания.

В «Еще одном сюрпризе любви» (1727) маркиза оплакивает смерть мужа, шевалье – возлюбленную, ушедшую в монастырь (их браку помешало сопротивление отца возлюбленной). Они находят утешение в сходстве своего настроения, решают дружить, наслаждаются прелестями дружбы, в которой никак не могут узнать любовь и которую несколько омрачает ревность со стороны шевалье и обида маркизы на его равнодушие. Превратить дружбу в любовь стараются их слуги, помешать развитию чувства – педант Гортензиус, беспокоящийся за свое место при маркизе.

В «Игре любви и случая» (1730) отец просватал Сильвию за Доранта, но оставил окончательное решение за ней. Она просит разрешить ей поменяться на время знакомства ролями со служанкой Лизеттой, отец не против (тем более что знает о такой же перемене ролей у Доранта и его слуги Арлекина). Дорант, естественно, влюбляется в мнимую Лизетту, Сильвия – в мнимого Арлекина, и только Сильвия пытается с любовью бороться. Она же первая, когда действие едва перешло через середину, узнает от Доранта правду, но сама ему правду не открывает, добиваясь, чтобы Дорант решился перешагнуть разделяющую их социальную преграду. Дорант к этому готов и удерживает его даже не опасение вызвать недовольство отца, а неуверенность в чувствах мнимой Лизетты. В «Безрассудных клятвах» (1732) отцы Дамиса и Люсиль решили поженить детей. Молодежи это решение не по нраву: Люсиль хочет и впредь оставаться объектом преклонения, Дамис не хочет терять свободу. Встретившись, они дают клятву не сочетаться браком, хотя с первого взляда понравились друг другу. В дальнейшем разворачивается на разные лады коллизия взаимного непонимания: герои понимают, что любят, но не понимают, как к ним относится другая сторона.