Фартовый город

– Остерегайся есаула. Есть люди вроде бы ничтожные, ты их недооцениваешь. Но, будучи ничтожными в душе, они очень опасны.

– Я понимаю. Авцын как раз такой.

– Сблизься с атаманом, стань незаменимым, – посоветовал коллежский советник. – Незаменимого Герасим тронуть не посмеет.

– Мы… То есть не мы, а я…

– Ты?

– Да, я собственной персоной. – Сергей ткнул себя пальцем в грудь. – В общем, запланировал я вторжение в Ростов, как мы и договаривались. Начнем с винно-бакалейных лавок, их в городе чуть не полсотни. Мне приглянулась лавка Ирода, что в конце Сенной улицы.

– Какого еще Ирода? – удивился коллежский советник.

– Фамилия такая у человека.

– Как можно иметь такую фамилию? Он что, нерусский?

– Звать Кирилл Семенович, – пояснил «демон». – Да его за одну фамилию следует грабануть!

Но Лыков запротестовал:

– Вдруг бедолага лишь этой торговлей и живет? А вы его ощиплете. Фамилия тебе, вишь, не понравилась. Нет, я против. Пограбьте лучше пивные Чурилинского завода. Их полно, от наследников не убудет…

Пивной завод наследников Чурилина славился на всем Юге. В Ростове-на-Дону он имел одиннадцать лавок, разбросанных по всему городу. Из них на Сенном рынке стояли аж три.

– Какую прикажете грабануть? – спросил титулярный советник.

– Ту, что возле ночлежного приюта. Мне там вчера пиво водой разбавили. Таких не жалко!

– Сделаем.

– Только учти, Сергей: если нашумите, из других лавок прибегут на подмогу.

– Вот я им прибегу! – Азвестопуло предъявил грязный кулак.

– Чего руки не моешь? Или в образе?

Помощник ехидно спросил:

– А вы когда из Петербурга по этапу в Нерчинск шли, часто умывались? [47]

– Тоже сравнил… А бинты с головы почему снял? Зажило?

– Повязка делает меня слишком приметным.

Сыщики расстались, когда на улице стемнело. Лыков опять сменил гостиницу. После смерти Хана Ивана он переехал в «Гранд-отель» Кузнецова на Большой Садовой. Шестьдесят номеров, ресторан на веранде, выходящей в сад. Обед из пяти блюд стоит рубль. И никаких паровозов под окнами… А Сергей пешком отправился в Нахичевань. Он дерзко снял комнату на Полицейской площади, окнами на собор. Под ним располагался Седьмой участок. По вечерам туда приводили пьяных, пристав делал развод постовым. Никому в голову не приходило искать темного человека в таком месте.

Глава 11

Вторжение

Пивная лавка номер три закрывалась в девять часов вечера. Продавец уже считал выручку, когда в дверь ворвались несколько человек.

– И много собрал? – поинтересовался бойкий чернявый парень, играясь револьвером.

– Твое какое дело! – рассердился торговый человек. Он смело глядел на вентерюшников и явно не собирался сдаваться.

– Придется сказать.

– А вот вам! – Мужик выставил кукиш. Но получил сильный толчок в плечо и повалился на пол.

– Сиди и не вставай, – приказал чернявый.

Он ссыпал мелочь в заранее приготовленный мешок, бумажки рассовал по карманам. Другие налетчики угостились пивом. Они никуда не спешили и вели себя вольготно.

– Эй, дядя, – пнул мужика бородач с ухарской физиономией, – а когда другие лавки закрываются?

– Да пошел ты!

– Ишь какой скипидаристый, – удивился бородач. – Ну, не хочешь говорить – не надо. Сами узнаем.

Однако, когда вентерюшники уже собрались уходить, он снова подошел к продавцу. Рывком поднял на ноги, вынул из сапога нож и приставил к груди.

– Дай-кось я тебе кукиш отхвачу. А то обнаглел. Ну, покажи его опять.

Мужик пытался вырваться, но ухарь держал крепко. Глаза его стали бешеными, лезвие гуляло перед лицом жертвы. Однако вмешался чернявый. Он вырвал у бородача нож и сунул себе в карман.

– Ты еще чего! – взвился Авцын.

– А в морду хочешь?

Серега Сапер встал напротив есаула и смотрел на него в упор. Взгляд был такой, что Герасим отступил.

– Он первый хамить начал.

– Человек хозяйские деньги защищал.

– Таких и валят без жалости.

– Что ж ты его сразу не свалил? Я без тебя управился, не помню, чтобы ты мне помогал. А теперь, когда дело сделано, хочешь подневольного человека карать? А ну брысь!

Бандиты вышли наружу и быстро шмыгнули в Казанский переулок. Там прыгнули в поджидавшую их пролетку и умчались в сторону Нахичевани.

Ночью Авцын сообщил атаману, что новенький не дал наказать упрямого продавца. Цецохо выслушал равнодушно и спросил:

– Ну и что ты хочешь сказать?

– Неправильно это.

– Что неправильно? Грек свою персону выше твоей ставит?

Есаул кивнул:

– Раньше было не так. Ты вспомни, сколь мы вместе пережили! Дисциплинарный батальон, суд, каторгу… А тут этот, явился не запылился. И давай командовать. Кем, мною? Он кто такой для этого?! А ты, Прокоп, тоже стал другой. Новым фреям потакаешь, а старых товарищей предал.

– Дурак ты, Герасим. Мы в пивной лавке взяли сто сорок шесть рублей. Не больно густо, согласись. И ты хотел из-за такой малости человека зарезать? Чтобы все сыскные на нас набросились? Серега прав был, что тебя остановил.

– Не зарезать, не зарезать я хотел! – закричал Авцын. – А только палец отхватить. Нечего кукиши казать! Мы вентерюшники али кто? Всякая скотина нам перечить будет?