Фартовый город

Четверка сильных лошадей летела по шоссированной дороге. Со стороны Темерника несло зловонием – не то пахло болото, не то на химическом заводе Болдырева выбросили какую-то гадость.

Когда экипаж въехал в фабричную рощу, управляющий сказал охраннику:

– Тут хорошо, не как у реки. Правильно мы сделали, что посадили ее два…

Договорить он не успел. Сильные руки схватили лошадей под уздцы, в коляску впрыгнул какой-то смуглый детина и одним толчком выбросил охранника наружу. В грудь Воскобойникова уперся ствол револьвера.

– Тихо, не дури! Нам нужны деньги, а жизнь твоя ни к чему.

– Да… А…

– Вели кучеру, чтоб завял.

Кучер геройской наружности повернулся, хотел что-то сказать, но увидел жалкое лицо хозяина и смешался:

– Да я чево… Я так…

Главарь быстро обшарил управляющего, забрал деньги и золотые часы. Тем временем другие бандиты перерезали постромки у лошадей. Семь громил со зверскими лицами – куда против таких? Весь налет занял несколько минут. Выходя из коляски, смуглявый бросил с издевкой:

– Прохор Иванович Царев велели кланяться. Хозяевам, Панченкам, наше почтение.

Откуда-то подлетели две пролетки, бандиты уселись в них и скрылись в клубах пыли. Воскобойников некоторое время сидел, приходя в себя. Потом спросил:

– Все целы?

– Не тронули и пальцем, – ответил казак.

– А ты, Капитон?

Охранник потер скулу:

– Дали раза, и револьверт отняли.

Управляющий велел кучеру сесть на лошадь и ехать на фабрику, предупредить хозяев. И пусть вызовут полицию! Охранник увязался с ним. Воскобойников остался один посреди пустой рощи. Тихо ржали лошади, ровно шумели березы на ветру. Осмотревшись, пострадавший стал широко креститься:

– Слава тебе, Господи! Живой…

У полиции, очевидно, кончилось терпение. На фабрику синьки ввалилась толпа городовых во главе с полицмейстером. Снаружи строения оцепили солдаты расквартированного в Ростове батальона 134-го пехотного Феодосийского полка. Всех, кого нашли в казарме, повели под конвоем в полицейское управление. Среди прочих гнали и Среднего Царя. Его попыток оправдаться не замечали, начальство рвало и метало. Прохор успел дать команду распорядителю, чтобы бежал за присяжным поверенным. В квартире атамана хозяйничали сыщики во главе с Блажковым. Они распатронили всю фабрику, остановили производство, рылись на складах, трясли перепуганных рабочих. И каждый раз спрашивали: где деньги Панченко?

С вечеру на Скобелевскую, 41, примчались аж два адвоката. Одного вызвал Прохор Царев, а другого – Григорий. К тому времени полиция уже обнаружила второй притон банды – на заводе колесной мази Цыпкина по Никольской улице. В обоих притонах захватили более двадцати человек без документов. Среди них по картотеке опознали трех преступников, находящихся в розыске. На складе мази нашли тайник, в котором хранились похищенные днем ранее из вагона все сто пятьдесят пудов мануфактуры. Липко торжествовал: вот оно, доказательство! Конец «царям»…

Но тут на первые роли вышли адвокаты. Вообще-то, по российскому законодательству, они не допускались ни к дознанию, ни к следствию. А могли участвовать лишь в судебном процессе. Однако умный следователь всегда готов был приватно выслушать присяжного поверенного по делу, которое он готовил для передачи в суд. Вдруг выяснится, что лучше прекратить дело? Иначе позора не оберешься… Вот и сейчас поверенные как дважды два доказали, что задержанный Царев не имеет к похищенным вещам никакого отношения. За его спиной лихие люди учинили беззаконие. Селили в казарме без паспортов, принимали краденое, возможно, что и сами воровали. А хозяин фабрики синьки при чем? Он же, кстати, и владелец завода колесной мази. Ну, не успел оформить документы на покупку предприятий. Сейчас оформит, как только вы его отпустите. А виноваты лживые управляющие, их и судите.

В результате Прохора освободили. Единственной его виной, которую удалось доказать, оказалась переделка коечно-каморочной казармы в квартиру. Это было сделано без извещения городской управы, и с жилья не платили квартирный налог. Нарушителю грозил штраф в сорок восемь рублей. Уже ночью Средний Царь вернулся домой. Фабрика наполовину опустела, по двору степенно ходили гуси. В уцелевшей от переделки части казармы песен не пели, тихо цедили водку и говорили вполголоса. Оплеуха от полиции произвела должное впечатление.

Особенно блатные обсуждали загадочные слова сыщиков про деньги Панченко. Что ограбили их управляющего, все знали. И даже одобряли ловкачей. Но при чем тут Прохор? Пойти к расстроенному хозяину бандиты не решались. Приехал на полчаса Григорий, пошептался с братом и укатил мрачнее тучи. Фабрика пришипилась.

Утром в ворота нагло вошел околоточный надзиратель: смуглый, развязный, в руке бумага. На боку у него красовалась неуставная кобура с маузером.

– Где Царев? – спросил он у сторожа.

Зашуганный дед ответил:

– У себя на квартере.

– Веди. Распоряжение ему от полиции, насчет вчерашних безобразий.

Околоточного провели сначала в контору. Навстречу поднялся мужчина в тройке, с красными от недосыпа глазами.