Фартовый город

АРМАВИР. Произошло грандиозное избиение воров и грабителей, терроризировавших местное население. Озлобленные люди собрались в количестве пяти тысяч и устроили самосуд, убив двадцать пять человек из шайки Кирьяковых-Аксентовых, дома их сожгли.

ЧЕРНИГОВ. Братья Гуковы ужинали со своими семьями в саду. Ворвались шестеро с револьверами, застрелили обоих братьев, сына одного из них — студента — и еще одного родственника.

УФА. Находившимися на испытании пациентами психиатрической лечебницы убит доктор Каплан.

КИЕВ. На Вознесенском спуске игравшие дети нашли семь снаряженных бомб.

ХАРЬКОВ. Ночью на вокзале неизвестный ранил часового, стоявшего на карауле у воинского поезда.

ПЕНЗА. На станции Леонидовка артельщик выдавал жалованье, имея при себе двадцать пять тысяч рублей. Вдруг появились четыре подозрительных человека. Станционный жандарм незаметно увел артельщика и вышел с винтовкой. Злоумышленники бежали. Жандарм их преследовал и настиг уже в Пензе. Там при помощи полиции он арестовал троих экспроприаторов, четвертый сумел скрыться.

Окончательно добило сыщика родное МВД. Оно подвело кровавые итоги за два последних года и теперь знакомило с ними общество. В частности, сообщили сведения о терроре в Польше. За 1905–1906 годы там были убиты или умерли от ран 790 военных, жандармских и полицейских чинов. Ранены, но выжили — 864 человека. Брошено 129 бомб. Лыков пытался представить себя в этом аду. Хватило бы у него духу ходить на службу в форме, как он делал в Петербурге? И сыщик не смог честно ответить на этот вопрос… В душе у него поднималось раздражение, переходящее в черную злобу. Когда все это кончится? Хотелось перебить убийц и грабителей всех до единого, не разбирая степень вины. После истории с Колькой-куном он стал нетерпимым и склонным к жестким методам наведения порядка. Поддался тогда на мужицкую правду, и что вышло в результате? Спас от тюрьмы банду убийц. За которыми пришлось потом бегать и ликвидировать их, скрывая свои мотивы от начальства… Нет уж, когда все вокруг горит, не до сантиментов.

Алексей Николаевич приехал домой усталый, с желанием взять ванну и сразу лечь спать. Но не получилось. Лыкова встретили Ольга Дмитриевна и Нина Никитична и сильно ему обрадовались. Кухарка немедленно принялась стряпать пирог с вишнями, который сыщик очень любил. А Ольга завела разговор о его сыне:

— Как хорошо, что ты вернулся. Павлука о тебе спрашивал. Он хочет привести сюда Эллу Мордвинову, познакомить ее с тобой. А ты все не едешь и не едешь.

— У них уже до этого дошло? — удивился папаша. — О времена, о нравы…

— А что, хорошая барышня. Я куда-нибудь улизну, а ты разыграешь роль старого ловеласа в отставке.

— Это можно!

Ольга села напротив, взяла его руку в свою:

— Ты насовсем?

— Нет. Дня на два-три. Дела в Ростове еще не закончены.

— Это… Извини, конечно, мой вопрос. Это опасно для тебя?

Алексей Николаевич ответил честно:

— Для меня, пожалуй, нет. А для Сергея Маноловича очень даже опасно.

— Ой!

— Такова его служба.

— Но ведь началось все из-за меня, из-за моей глупой просьбы отомстить! Я и сейчас не понимаю до конца характер твоей профессии. Но ведь тебе не положено мстить, правда? И потом, ты вовсе не знал несчастного Аркадия Георгиевича. С чего бы тебе так переживать за постороннего человека?

— Мстить за того, кого ни разу не видел, было бы с моей стороны глупо, — ответил сыщик. — Но иногда хочется истребить конкретное зло. Хоть и понимаешь, что мир от этого не сделается лучше.

— И вы с Сергеем Маноловичем там… истребляете?

— По мере сил. Противники наши многочисленны. Это те самые люди, которые искалечили твоего приятеля. Хотя какие они люди? Я уж, признаться, забыл, с чего все началось…

— Ты убил главаря шайки кулаком.

— Ах, да. Сейчас из трех заправил в живых остался только один. И он следующий на очереди.

— Когда же ты вернешься?

— Очищу твой город и вернусь, — рассмеялся Алексей Николаевич. — Уж недолго осталось. Давно я не участвовал в таком живом деле, думал — разучился. А то все бумажки перекладывал. Но ничего, руки помнят… И ростовские бандиты меня тоже запомнят.

Голос его сделался неприятным, жестким, а на лбу появилась суровая складка. Ольга сразу встала и отошла — она сторонилась такого Лыкова.

Коллежский советник телефонировал в приемную Трусевича и спросил, когда директор сможет его принять. Тот ответил: завтра в десять утра. Оставался свободным вечер, но Лыков устал в дороге и потому завалился спать.

Максимилиан Иванович встретил сыщика с напускной суровостью:

— Какие у вас там дела образовались, что месяца не хватило? Все уже вернулись, пишут рапорты. А вы?

— Город трудный, разгул преступности никак не уляжется.

— Ну и что? Пусть этим занимаются местные полицейские силы.

— Разрешите продлить командировку еще на две-три недели.

— Но зачем?

— Так нужно для пользы дела. А то приехал гоголь-моголь из столицы, пофланировал по набережным, и домой. Неловко перед тамошними коллегами. Они глаз не смыкают, то и дело перестрелки, бандиты совсем распоясались.