Фартовый город

— Ну, помню… — сник директор.

— В Ростове подобных негодяев — хоть в бочки засаливай. И вы меня понимаете. В душе. А если вслух сказать не можете, так хотя бы кивните молча и не препятствуйте правосудию. Настоящему правосудию, а не для ширмы которое.

— Ну вот, — расстроился директор департамента, — теперь еще появилось настоящее правосудие. В чем же оно состоит?

— После взрыва на Аптекарском острове наконец-то стали вешать за уголовные преступления. Но два месяца назад указ о военно-полевых судах отменили. Опять принялись нянькаться со всякой сволочью. Поймали мы в Ростове одного: погубил шестнадцать человек. Шестнадцать! Это же мороз по коже. А казнить его уже нельзя. Сидит и в лицо мне смеется. Я считаю, что здесь власть поторопилась…

— Я тоже так считаю, — вздохнул Трусевич. — Но мое мнение не учли.

— Значит, к черту такие законы! Людские жизни дороже формализма. Сейчас банда беглых стодесятников готовит в Ростове громкую экспроприацию. С использованием бомб большой взрывной силы. По счастью для нас, на роль специалиста по взрывчатке они взяли титулярного советника Азвестопуло.

Трусевич замер в кресле и жадно ловил каждое слово сыщика. Тот продолжил:

— Мы держим ситуацию под контролем. И в нужный момент предотвратим нападение. Безмозглые журналисты пусть назовут случившееся провокацией. Я назову агентурным осведомлением.

— Ну, вы спасете чьи-то жизни…

— Именно. Очень многим почему-то на это наплевать, но не нам с Сергеем Маноловичем. И если в результате, например, неосторожности бомбисты подорвутся на собственном заряде, я не увижу в случившемся ничего ужасного.

— Сами виноваты?

— А не надо было людей убивать, не люблю я этого.

Трусевич встал, скрывая волнение. Лыков тоже поднялся.

— Последних ваших слов про бомбу я не слышал, вы мне этого не говорили.

— Разумеется.

— Но я понял вас, Алексей Николаевич. Мне остается, как вы сказали, молча кивнуть. Продлеваю вашу командировку на неопределенное время. Сами решите, когда вернуться.

— Благодарю!

— Подробности сообщите после, в итоговом рапорте. Без лишних деталей.

— Будет исполнено.

— Когда хотите убыть в Ростов?

— Завтра, ваше превосходительство.

— Желаю успеха!

Сыщик вышел из департамента и двинулся к Невскому проспекту. Думать о разговоре с Трусевичем не хотелось, и он перескочил на другое, более приятное. Сегодня сын приведет в дом возможную невесту! Надо не ударить в грязь лицом. А в отсутствие хозяйки это нелегко. Ольге придется прятаться, в ее положении сожительницы нельзя показываться на глаза юной барышне.

Нина Никитична затеяла парадный обед, а Лыкову поручили купить вина и деликатесов. Коллежский советник не стал скупиться. Он взял дорогие конфеты, французский паштет, провесную белорыбицу, медвежий балык из Чебоксарского уезда и сладкого ташкентского фазана. Из напитков выбрал шампанское «Генри-Гуле Сек» и бордоский «Шато-Леовиль». Себя решил полакомить тминной водкой «Аллаш». Вручил все это приказчику Елисеевского магазина и велел доставить на квартиру. А сам сунулся наудачу в Николаевскую академию.

Барон Таубе, как и надеялся сыщик, отыскался на кафедре военной администрации. Рядом с ним восседал… поручик Лыков-Нефедьев. Вот нечаянная радость! Алексей Николаевич поздоровался с генералом, приобнял сына.

— Ты чего тут трешься? В академию лыжи востришь? Не рано ли? Послужи сначала как следует в строю.

— Умным быть никогда не рано, — осадил папашу его приятель. — Я вот начал думать об академии с четырнадцати лет.

— А мы как раз о тебе говорили, — обрадовался Павел. — Богатым будешь!

— Деньги сейчас не помешают, — согласился коллежский советник. — В Ростове-на-Дону на две тыщи вляпался. Вернуть их, скорее всего, не удастся, и в ведомость расходов не впишешь.

— Помочь?

— Молчи, Ротшильд Варнавинского уезда!

Дружеская перебранка закончилась чаепитием. Лыков давно не видел и сына, и друга, соскучился по обоим. В двух словах он рассказал им, почему застрял в Ростове. Надо закончить одно важное дело. Сергей внедрен в преступную среду, помощника не бросишь, когда тот ходит по лезвию ножа. Скорее всего, сыщики вернутся в Петербург только в начале июля.

— Но сегодня-то ты нас с Эллой примешь? — забеспокоился сын.

— А то! Фазана с белорыбицей уже отправил Нине Никитичне. А как прошла романтическая прогулка на острова?

Брюшкин улыбнулся:

— По первому разряду. Все задуманное удалось.

— А дальше что?

— Веду наступательные действия согласно правилам оперативного искусства.

— То есть сегодня очередная атака? Ведь, если ты знакомишь барышню с родителем, это заявка. Сам понимаешь, на что.

— Ну, понимаю.

— И ты готов?

— К чему, папа?

— К свадьбе, к жизни рука об руку, как мы с мамой жили.

Павел сделался серьезным:

— Она мне нравится. Чем дальше, тем больше. Когда нет рядом Эллы, то все не так, будто не хватает важного, очень-очень-очень важного. Это любовь? Вот скажите мне, два почтенных господина, любовь у меня или так, некие чувства? Которые скоро пройдут…

Барон хмыкнул:

— Ну ты, Павлука, спросил. Как я тебе в душу загляну?