Фартовый город

Георгиевский кавалер осушил кружку, еще раз поклонился лесопильщикам и вышел. На углу Сенной улицы и Большого проспекта рослый донец продавал папиросные книжки и гильзы. Бородища до пояса, на груди медаль за коронацию покойного государя. Завидев дедушку, донец (это был Англиченков) стал сворачивать торговлю. Вскоре они фланкировали номера Лянде с обеих сторон. Через минуту, словно подчиняясь общему замыслу, на подъезде появился надзиратель. Поглядел влево-вправо, не заметил ничего подозрительного и двинулся вниз. На Пушкинской свернул направо и пошел в сторону Городского сада.

Дед ковылял позади на солидном расстоянии, за ним неспешно трусила пролетка с донцом. Напротив Успенской церкви надзиратель, грамотно осмотревшись, исчез в калитке сада. Кавалер сунулся следом, а пролетка спряталась во дворе пряничной фабрики.

Англиченков просидел в укрытии долго. Дважды его пытался прогнать фабричный сторож. Оба раза агент отбрехивался, что ждет поставщика гильз.

— Пойми, дядя, гильзы-то ворованные, — ныл он, размахивая руками и оглядываясь по сторонам. — Нельзя мне казаться при тоей фабрике. Сюды он принесет, для… как уж ее? коньспирации. Хошь — тебе отсыплю дюжину. А сейчас сгинь, пожалуйста, не мешай коммерции.

Наконец дед вышел из сада, неуклюже забрался в пролетку, и застоявшаяся лошадь рванула.

— В отделение, — лаконично скомандовал Лыков. И больше не произнес ни слова.

Петр тоже молчал, показывал характер. Хотя видно было, что его так и подмывает спросить, как все прошло. На Дмитриевской трое сыщиков закрылись в кабинете, и питерец первым делом сбросил бурки. Затем сказал:

— Попался ваш Ракогон.

— Что произошло?

— Он встретился в павильоне «Южной Баварии» с человеком. Тот явно из уголовных. Более того, бывал в Сибири — возможно, беглый.

— Откуда ясно, что он бывал в Сибири? — спросил Блажков.

Англиченкова интересовало другое:

— Разве преступление, что сыскной надзиратель виделся с уголовным? Я с ними через день толкую. Называется встреча с агентом.

Лыков ответил сначала Петру:

— Я подошел попросить на водку. И услышал, как надзиратель говорил сибиряку про номера Лянде. Помянул Серегу Сапера.

— Не доказательство, Алексей Николаевич. Может, он своему осведу давал задание проследить за греком?

Но Блажков перебил подчиненного:

— Без моей санкции он не имеет права давать таких заданий. Я велел Порфирию доложить, что он узнал в номерах. А он, перед тем как сделать доклад, встречается с уголовным. Как понимать?

Надзиратель промолчал. А заведывающий частью обратился к питерцу:

— Теперь ответьте на мой вопрос.

— Собеседник Ракогона бывал в Сибири, это точно. В разговоре прозвучал оборот «лонись-лонской». Что за Уралом означает «в прошлый раз».

— Опа! — хлопнул ладонью по столу Яков Николаевич. — Петя, ты понял?

— Нет, дядя Яша. Знакомое что-то, а припомнить не могу.

— Вот молодежь-холостежь, — укоризненно сказал коллежский регистратор коллежскому советнику. — Беда с ними — одни девки на уме.

— А чего я? — возмутился не имеющий чина.

— Того! Забыл? Лонись-Лонской — это же прозвище. Был такой маз в Новом поселении, он потом приблизился к «царям». И стал у Григория навроде начальника штаба. Хан Иван был по части убить-зарезать-напугать, а Лонись-Лонской им руководил. Башка!

— Почему же я его не помню? — встревоженно спросил Англиченков.

— Потому что у тебя ветер в голове, — объяснил начальник.

— Он уезжал? — догадался Лыков.

— Да. Зимой еще пропал из города. Осведомление нечетко доложило, что Самый Царь куда-то его отправил. Не то в Армавир, не то в Тифлис. А теперь, выходит, гаденыш вернулся!

— Двух братьев убили, и оставшийся вызвал умного подчиненного обратно, — продолжил мысль Блажкова Алексей Николаевич. — Собирает силы, готовится дать сдачи.

— Эх, Ракогон, Ракогон… — вздохнул начальник отделения. — Что будем делать? Как мы докажем его измену? Сошлемся на то, что переодетый Лыков подслушал часть разговора?

— Для отставки без прошения этого вполне достаточно, — заявил командированный.

— Ой ли? Порфирий действительно скажет, что встречался с осведомителем. А Лыкову послышалось, — возразил Англиченков.

— Пусть тогда предъявит нам этого осведомителя. Лонись-Лонской не мелкая фигура, а полноценный «иван», черта с два придет он с нами знакомиться!

— Опять не факт, — покачал головой Блажков. — Освед может отказаться от встречи с другим чиновником полиции. Скажет: я доверяю только своему, а лишние знакомства — это лишние риски.

Сыщики поспорили, но ни к чему не пришли. Да, надзиратель разоблачен, его вина очевидна. Но явных доказательств измены нет. Если он сам не сознается, а, наоборот, станет защищаться, замучишься доказывать…

Алексей Николаевич нашел-таки выход. Он сказал:

— Лучшей уликой против Ракогона было бы появление бандитов в номерах. Они придут туда за Сергеем, а мы их встретим. После этого отпираться бессмысленно.

— Устроить пальбу на Большом проспекте? — осклабился Англиченков. — У меня там один должник живет. Педель, ставил мне в гимназии низкие баллы за поведение. Квартира как раз напротив номеров Лянде.