Фарватер

– Пошел он к черту! – выругался Трикорн, капитан “Анжелики”. – Наши морды и так по всему Сакраментуму разыскиваются как пиратские. А тут еще и обвинения в контрабанде на нас повесят. А оно нам надо? Попомните мои слова – болтаться нам всем на…

– Все так считают? – перебил его Хет.

– А что мы теряем? Нас все равно повесят, если поймают, а так мы хотя бы можем срубить деньжонок. В последней битве ядро штирборт “Ла Либре” пробило, да и бизань-мачта находится в плачевном состоянии, а ремонт денег стоит. Если не ошибаюсь, “Анжелика” тоже пострадала, – закончив эту тираду, я бросил торжествующий взгляд в сторону Трика.

– Возражающие?

Молчание. А оно, как говорится, знак согласия. На следующий день, когда пробило четыре склянки, мы подослали первого попавшегося юнгу со “Ската” передать, что мы согласны. Сразу после того, как мы обсудили фрахт, началась погрузка оружия на судно, более всего подходящее для подобных целей. Это была, естественно, моя “Ла Либре”, из-за того, что, во-первых, она легко могла сойти за промысловую или торговую шхуну. А во-вторых, все, искренне или нет, признали ее самой быстрой и способной уйти от погони, что говорило о многом. Для того, чтобы добраться до Востока, нам пришлось бы преодолеть примерно 11 000 морских миль, что заняло бы около четырех месяцев. И на протяжении первых же дней на “Ла Либре” начала происходить какая-то адская чертовщина.

  Был скучный, жаркий день. Я сидел в своей каюте и прокладывал курс, пуская клубы дыма, когда дверь начали усердно выламывать.

– Войдите, – крикнул я, не отрываясь от карты и циркуля.

Получив разрешение, вошел невысокий парень, имя которого быстро сократили до “Финка”.

– Могу я поговорить, сэр?

– Мгм, – промычал я в ответ, искренне пытаясь подавить в себе неприязнь к этому человеку. Робкое и отвратно-послушное выражение в глазах и привычка трусливо втягивать голову в плечи отталкивали от себя не только меня, но и прочую команду. Он заговорщицки произнес:

– Сэр, а знаете ли вы, сэр, что парни устроили игру в покер в кубрике?

– И?

– Ну как, разве это не запрещено, сэр?

– Запрещено, – согласился я, предвкушая потеху.

– И вы не хотите ничего с этим сделать? – неуверенно намекнул Финк.

– Ты предлагаешь мне наорать на них, избить и заковать в кандалы? – спокойно спросил я.

– Дело ваше, сэр, – доносчик совсем растерялся, у него не хватало храбрости поднять на меня глаз.

– Конечно мое. Не переживай, я с этим разберусь, а ты пока сходи за гардаманом и займись парусиной для брезента, хорошо?

– Есть, сэр! Так точно, сэр! – отчеканил тот и поспешил удалиться.

Ступай, ступай, уж я-то с ними разберусь. Я задумчиво сплел пальцы вместе и придумал, как поступить, чтобы и в стороне не остаться, и развлечься. Усмехнувшись, я встал и направился в матросский кубрик.

  Что ж, надо отдать им должное, матросы неплохо свиртуозничали, уместив большую часть команды в крошечном кубрике, в котором и спать-то было тесно. Игра была в самом разгаре, кто-то даже уже радостно вскочил с места, когда ну очень не вовремя вошел я.

– Что это тут у нас? – довольно добродушно спросил я, когда они все разом встали с мест.

– С-сэр, я… мы… – замямлил один из них.

– Я не слепой, Ник. Правила гласят, что азартные игры на борту строго запрещены… – я сделал многозначительную паузу и внезапно продолжил, – но я дам вам шанс. Сыграете против меня. Выиграете – и можете играть в эту и все прочие игры хоть до пены изо рта, я мешать не буду. Проиграете – и пеняйте на себя. Согласны?

– Да!.. сэр, – в один голос раздалось в кубрике.

– Тогда начнем.

Отправив защищать команду самых сильных картежников, матросы успокоились. Но ненадолго. Я часто забавлялся азартными играми в портах, так что немного времени прошло, прежде чем я нагнул их. Жульничал я или нет, но правда в том, что по мере того, как у меня настроение улучшалось, души матросов переставали находить себе место. И вот, когда ребята готовы были рвать на себе волосы, я проиграл. Я с досадой бросил карты на стол, откинулся, закинув руки за голову и воскликнул:

– Эх, ладно. Играйте во что хотите теперь, я свое слово держу. Только, – я посуровел, – после того, как поднимете топсель и отдадите рифы.

– Что? – переспросил не верящий в свое счастье боцман, который тоже был там в тот день.

– Поднять топсель и отдать рифы, бездельники! Ветер совсем ослабел, мы так и через год не доберемся!

Они послушно встали и пулей понеслись на верхнюю палубу. Только я хотел закурить, как обнаружил, что ушли не все. Хитч стоял, переминаясь с ноги на ногу, явно желая что-то сказать.

– У тебя плохо со слухом, матрос? Или ты слишком важная особа, чтобы поднимать паруса? – поинтересовался я.

– Я хотел спросить, сэр…

– Ну так спрашивай.

– Вы ведь поддались, верно?

Я с интересом посмотрел на него и сказал:

– С чего ты это взял? Я что, похож на вашего доброго папочку, чтобы делать вам поблажки?

– Я все видел, капитан. Вы могли бросить туза и победить.