Fashionopolis. Цена быстрой моды и будущее одежды

«Миллениалы хотят, чтобы их бренды вели себя ответственно, – говорит Элиза Немцова, директор потребительских секторов организации «Бизнес за социальную ответственность» (Business for Social Responsibility, BSR), крупнейшей в мире некоммерческой профессиональной сети, специализирующейся на вопросах устойчивого развития. – Они ждут от своих брендов большего в экологическом и социальном отношениях»[386].

«На днях вечером на улице меня окружили молодые девушки со словами: “Спасибо вам огромное за то, что делаете сознательную моду”, – рассказала мне Маккартни. – Это для меня внове».

Маккартни – идеальный предводитель. Она дочь бывшего битла Пола Маккартни, одного из самых знаменитых хиппи, и преданность идее искоренения социальных и экологических зол у нее не просто искренняя, она у нее в крови. Второй ребенок сэра Пола и его жены, фотографа Линды Истман, умершей в 1998 г. от рака груди, Стелла Маккартни вместе с двумя сестрами и братом росла на органической ферме в Сассексе[387]. Их хозяйство славилось защитой прав животных и вегетарианством – мать писала кулинарные бестселлеры и создала линию готовых блюд, успешную и по сей день. (Продолжая традицию, Стелла Маккартни с мужем Аласдером Уиллисом растят четверых детей вегетарианцами, противниками использования натуральной кожи и меха.)

Маккартни, по ее собственным словам, росла сорванцом, носилась на пони по английским проселкам и играла в ручьях[388]. Однако ее окружала и мода – отец был самым щеголеватым из битлов, а мать культивировала крутую эстетику жены рок-звезды, – и Стелла часами рисовала наряды. Подростком она сконструировала куртку из искусственной замши – первый предмет одежды, придуманный и созданный ею. Очевидно, это было предзнаменование. В пятнадцать, в 1987 г., она устроилась в парижскую студию французского дизайнера Кристиана Лакруа, готовившего дебютную коллекцию от кутюр для нового бренда своего имени. Позднее она поработала у лондонского дизайнера Бетти Джексон и в британском Vogue.

В 1992 г. поступила в бакалавриат по специальности «фэшн-дизайн» в Центральный колледж искусств и дизайна Св. Мартина в Лондоне, альма-матер Джона Гальяно и Александра Маккуина. Сочтя программу слишком теоретической, пошла стажироваться к Эдварду Секстону, портному ее отца из компании индивидуального пошива Savile Row, – эта подготовка до сих пор видна в ее работе: крой костюмов Стеллы Маккартни – среди лучших в мире моды.

Вскоре после дипломного показа в 1995 г., в котором бесплатно участвовали Ясмин Ле Бон, Наоми Кэмпбелл и Кейт Мосс, Маккартни основала маленькую компанию в Лондоне и прославилась романтическими платьями-комбинациями из старинного шелка и кружева, которые она находила на блошином рынке на Портобелло-роуд.

– Значит, в сущности, твои первые коллекции отвечали принципам устойчивого развития, – сказала я.

– Совершенно верно, – ответила она.

Года через два к Маккартни обратились владельцы французского бренда элитной готовой одежды Chloé в Париже с предложением заменить Карла Лагерфельда, покидающего пост их дизайнера (он сохранит свои позиции в Chanel и Fendi). Она хорошо знала этот модный дом: «Моя мама носила Chloé в семидесятых, и их вещи были повсюду в доме», – сказала она мне тогда[389].

На первой встрече с руководителями Chloé Маккартни выдвинула свои ключевые требования к дизайну: никакой кожи, никакого меха. Никогда.

«Как хотите: да – да, нет – нет, – заявила она. – Это не вопрос выбора».

Вспоминая этот момент, она посмотрела на меня, взгляд ее аквамариновых глаз был предельно серьезен. «Стальная Стелла»[390], как ее называют, безусловно, женщина, верная своим убеждениям.

После некоторых колебаний в конце концов они сдались.

В апреле 1997 г., когда соглашение было подписано и обнародовано, двадцатипятилетняя Стелла Маккартни восторженно прокричала репортерам: «Вау! Я получила должность Карла Лагерфельда!» Очень многие в мире моды думали о том же, хотя и со скепсисом, брюзжа, что ей удалось это благодаря отцу, а не собственному таланту. Лагерфельд, отвечая журналистам, отрезал: «Думаю, им понадобилось великое имя. И они его получили – но в музыке, а не в моде»[391].

Своим первым шоу, посвященным больной на тот момент матери и поставленным в том же здании Парижской оперы в октябре 1997 г., Маккартни опровергла эти сомнения[392]. Сьюзи Менкеc, в то время фэшн-критик International Herald Tribune, написала: «Хотя она шла по следам великого Карла Лагерфельда в лучшие годы Chloé, Маккартни мудро поставила простое, без лишних претензий, шоу, насыщенное маленькими прелестями: легкими, как вуаль, платьями, тонкими принтованными блузами с летящими рукавами в стиле “детей цветов”, просторными платьями из скользящих тканей, всегда с интересными деталями… Это была прекрасная первая попытка». Доун Мелло, бывший тогда президентом Bergdorf Goodman, назвал коллекцию «абсолютным совершенством».