Fashionopolis. Цена быстрой моды и будущее одежды

Вскоре Маккартни одевала таких знаменитостей, как Гвинет Пэлтроу, Кейт Хадсон, Николь Кидман и Мадонна; последняя предстала в сексуальных костюмных брюках с низкой посадкой и блестящим ремнем от Chloé в своем видеоклипе “Ray of Light”. Бренд Chloé стал занимать больше торговых площадей в универмагах, и продажи взлетели.

«То, что сделала Стелла, должно было удивить всех очень, очень быстрым развитием ее собственного стиля, – полагает главный редактор американского Vogue Анна Винтур. – Практически так же она одевается сама, и ее присутствие можно ощутить во всех ее коллекциях. У нас очень мало женщин-дизайнеров, по-настоящему важных в области моды, и просто великолепно, что такой человек, как Стелла, вливается в наши ряды. Она заставила многих очень молодых, очень привлекательных девушек захотеть купить эти вещи»[393].

Однако ее политика полного отказа от кожи и меха навлекла на себя огонь. Критики указывали, что искусственная замша, значительная часть которой делается из нефти, наносит больший урон планете, чем натуральная.

«Вранье! – заявила Маккартни. – Животноводческое производство – одна из главных причин… глобального потепления, истощения земель, загрязнения воздуха и воды и утраты биоразнообразия»[394], – парировала она; при этом больше 50 млн животных разводят и забивают ежегодно только для того, чтобы изготавливать сумки и обувь[395]. Традиционно при выделке кожи используют тяжелые металлы, в частности хром, что приводит к появлению токсичных для человека отходов[396]. «Дубильни являются главными загрязнителями в спиcке Superfund[397] Агентства по охране окружающей среды – федеральной программы, призванной гарантировать очищение загрязненных промышленных площадок», – продолжала она. До сих пор около 90 % всей кожи дубится с использованием хрома[398].

«Убивать животных – самое деструктивное, что можно делать в индустрии моды, – сказала она мне. – Дубильни, химикаты, вырубка лесов, использование земельных массивов, зерна и воды, жестокость – это путь в никуда. В тот миг, когда вы не убиваете животное, чтобы сделать туфли или сумку, вы оказываетесь на шаг впереди всех».

Маккартни ушла из Chloé в 2001 г. и основала собственную марку, базирующуюся в Лондоне. Конгломерат компаний элитной одежды Gucci Group (теперь известный под названием Kering) приобрел 50 % акций, остальные 50 % остались у нее. (В марте 2019 г. она завершила обратный выкуп половины Kering, и теперь бренд полностью принадлежит ей.)

Из-за этой стартовой сделки ее моментально обвинили в связях с врагом[399]: Gucci в своей основе является компанией – производителем товаров из кожи. Сама же она воспринимала это как «проникновение изнутри». Маккартни не только твердо намеревалась придерживаться своей этики сознательной моды в собственном бренде, она хотела перетянуть на свою сторону другие бренды группы, такие как Yves Saint Laurent и Alexander McQueen.

Безусловно, ее принципиальный отказ от натуральной кожи заставил руководство Gucci Group поломать голову. В конце концов, кожаные товары с логотипом бренда, такие как сумки, кошельки и ключницы, – дойная корова люксовой индустрии: их легко купить, они мгновенно сообщают о статусе владельца и приносят в розничной продаже в двадцать – двадцать пять раз больше, чем составляют затраты на их производство. «Это было нечто вроде: “Как мы можем это сделать? О господи! Нужно прикинуть, во что нам обойдется потеря продаж кожаных изделий”, – вспоминала она во время нашего разговора в Ноттинг-Хилле. – Мне было сказано: “Невозможно создать здоровый бизнес на аксессуарах, не используя кожу”. Я доказала, что они ошибаются».

Одно из важнейших преимуществ положения женщины-дизайнера (причем знаменитой, как в данном случае) в мире моды – возможность быть живой рекламой своей работы. Благодаря природной красоте (она будет регулярно отказываться от макияжа) и самой настоящей славе, которую она невозмутимо принимает как должное, Маккартни наиболее эффективно пользуется этим преимуществом.

В день нашей встречи она была одета в белую саржевую рубашку из органического хлопка, оттенявшую копну рыжевато-русых волос и веснушки, в мужские брюки цвета хаки «модели пятилетней давности», болтавшиеся на ее гибком благодаря йоге теле, как пижамные мальчиковые штаны, и сандалии из искусственной замши цвета ирисок, открывавшие изящные, безупречно ухоженные ноги. «Я ношу мешанину сезонов, мужской и женской одежды», – со смехом описала она свой наряд. Все это было комфортно-стильным и экологичным – истинная современная мода.

Затем она показала мне свою сумку – медового оттенка мини-версию ее бестселлера «Фалабелла» (Falabella), изготовленную из синтетической кожи с подкладкой из переработанной искусственной замши. Пока я вертела ее в руках, ощущая пальцами ее текстуру, она спросила: «Ну, правда, разве кто-то поймет, что это не кожа?»

«Только не я», – подумала я.