Фашисты

— Деньги не имеют значения. Мне они не нужны, — сказала она. — Между прочим, большую часть я отдаю в благотворительные фонды. Но к делу. Не будем тянуть. Нам предстоит совершить тяжёлый и сложный ритуал. Когда он начнётся, отказаться вы уже не сможете. А если откажетесь, вам конец. И Альберт никогда к вам не вернётся. Я не пугаю. Я предупреждаю.

— Я здесь, и я готова.

— Тогда раздевайтесь ниже пояса.

— Как?

— Пожалуйста, не задавайте ненужных вопросов и не переспрашивайте. Не надо тратить время и энергию. Разденьтесь полностью ниже пояса. Времени мало. Альберт хочет вернуться, но пока не может. Вы должны помочь ему.

Людмила скинула кеды, стащила юбку, трусики и прикрыла руками лобок. Ведьма равнодушно оглядела её белые гладкие ноги.

— Наклонитесь и обопритесь руками о спинку стула.

— Зачем?

— Людмила, я же просила не переспрашивать и не задавать ненужных вопросов. Если вам ничего не надо, я вас не задерживаю. Можете забрать фотографию и идти подобру–поздорову.

— Извините.

Людмила наклонилась и положила руки на спинку стула.

— Стойте так, я скоро приду.

Ведьма вышла. И вернулась с розгами.

— Помоги нам, о великий! — сказала она и со всей дури хлестнула Людмилу по попке.

— Ай!

— Прочь, паразиты! Альберт, возвратись!

— Ой!

— Прочь, паразиты! Альберт, возвратись! Повторяйте за мной!

— Прочь, — выдавила Людмила.

Великая Мать лупила её безо всякой жалости. Боль была нестерпимая, колючая. Людмила сжимала и втягивала ягодицы, повторяя про себя: «Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!»

— Прочь, паразиты! Альберт, возвратись! Прочь, паразиты! Альберт, возвратись! Повторяйте за мной, ну же!

— Прочь, паразиты! Альберт, возвратись!

— Громче, ради всего святого, громче! — закричала она.

И Людмила тоже закричала вместе с ней. Их крики слились в один бессмысленный и страшный вопль, от которого у Людмилы кожа на руках покрылась льдом.

Когда боль стала такой сильной, что практически перестала ощущаться, Великая Мать бросила розги и тяжело рухнула на своё место. Глаза её, впрочем, радостно сияли.

— Людмила, всё получилось! Вы чисты! Скоро силы восстановятся.

— Спасибо, — ответила Людмила.

— Одевайтесь поскорее и возвращайтесь домой. У вас начинается новая жизнь. Вы открыты для счастья. Были закрыты. Но я вас открыла.

Трясущимися руками Людмила натянула мятного цвета трусики, юбку и втиснула в кеды дрожащие ступни. Садиться она не стала.

— Вы не представляете, что произошло. Господи, вы даже не представляете! Эти твари вылетали из вас одна за другой.

— А что с ними стало? — тихо спросила Людмила, копаясь в сумочке.

— Разумеется, они сдохли. Теперь важное. У вас там небольшие ранки. Обработайте их. Поешьте сегодня побольше мяса. Алкоголь не пейте. И думайте только о хорошем. Если будете думать о плохом, ничего не получится.

— Я поняла. А когда он вернётся?

— Скоро, — сказала Великая Мать. — Всего через три года.

— Через три года?!

— Через три года, — повторила ведьма, прикрыв глаза. — Если сделать так, чтобы он вернулся раньше, счастья вам не будет. Многое должно прийти в равновесие.

Людмила положила на стол пачку денег. Великая Мать предпочитала наличные. Но посмотрела на деньги как будто бы даже брезгливо.

— Ступайте домой, о новый счастливый человек!

Переступив через розги, Людмила вышла.

Дорога к шоссе по просёлкам выдалась долгой и мучительной. Машину потряхивало, Людмила сжимала зубы и стонала от боли. Но думать о плохом было нельзя, и она улыбалась сквозь слёзы.

Вырулив на трассу, она дала по газам. Через несколько километров Людмила увидела бредущую по обочине сгорбленную старуху в белом платочке и с авоськой в руке. Затормозив, Людмила открыла пассажирскую дверь. Старуха проворно уселась рядом.

— Вы в город? Или в соседнюю деревню? — спросила Людмила. — А у вас тут автобусы не ходят? Никогда здесь раньше не была. Приезжала по делам.

Старуха беззубо улыбнулась и покивала.

Ехали молча. Людмила с трудом сдерживалась, чтобы не рассказать обо всём, что с ней случилось. В горле опять вырос этот дурацкий больной комок, от которого невыносимо хотелось реветь.

— Знаете, — сказала Людмила и прерывисто вздохнула. — Когда ты любишь кого–то, кто не любит тебя, то начинаешь себя ненавидеть. Почему, как вы думаете?

Старуха не ответила, потом задёргалась, стала мычать и показывать пальцем вперёд. Людмила увидела на обочине бетонную плиту, столб с жёлтой табличкой и остановилась.

— У–у–у, — выдала старуха.

Вылезла из салона и поклонилась.

«Три года, всего–то. Не так уж и долго», — подумала Людмила, разгоняясь.

Стрелка спидометра приблизилась к ста сорока. Навигатор бездушным голосом сообщил, что впереди крутой поворот. И Людмила сбросила скорость, чтобы безопасно в него вписаться.

Женщина

Игорь встал у окна, спиной к ней.

— Пора тебе идти уже, — сказал он и посмотрел на часы. Её подарок на прошлый Новый год.

— У меня нет денег на такси, — ответила Вероника.

Он взял с подоконника портсигар. Её подарок на 23 февраля. Вытащил из него сигарету, долго чиркал одноразовой китайской зажигалкой, но прикурить не смог. Хорошую зажигалку Вероника так и не успела ему подарить.