Фашисты

«Отличная шахна», — сказал голос в голове.

Вольский замер.

— Ну что, что? — захныкала Саша. — Ты чего остановился?

Он таращился в темноту.

— Коля, бок?

— Нет–нет.

Вольский продолжил. Саша кончила и выматерилась. Он понял, что не сможет, немножко полежал, обнимая её, и слез.

— Коленька, милый, — прошептала она. — Бок точно не болит?

— Точно.

— Ты не будешь?

— Что–то я устал. День был тяжёлый.

— Давай спать тогда?

— Покурю только.

Он вышел на кухню, сунул в рот сигарету и не мигая уставился в окно. Там была ночь. Фонари почему–то не горели. Пришла Саша и тоже взяла сигарету. Иногда она курила после секса. Не затягиваясь.

— А ты не знаешь, что такое «шахна»? — спросил Вольский.

— Нет. Но что–то знакомое. Кажется, какая–то река в Китае или Монголии. А почему ты спросил?

— Да просто вдруг всплыло в голове.

— Ты ведь филолог. Должен знать, — сказала Саша.

— Я плохой филолог.

— Зато ты самый лучший мужчина на свете.

Вольский не стал спорить. Хоть и сомневался.

Они вернулись в кровать и некоторое время тихо разговаривали. Из темноты доносилось сопение Принца Альберта. Оно убаюкивало.

— Утром я с ним погуляю, — сказала Саша. — И днём. Завтра у меня занятия до двух.

Она преподавала спортивную гимнастику детишкам.

— Днём и я могу погулять, — сказал Вольский. — Поводок есть?

— Я погуляю. Ничего страшного. Ты пиши спокойно, не отвлекайся.

— Да я пишу, пишу…

Он хотел добавить, что толку от этого всё меньше, но промолчал.

— А когда ты напишешь книгу? — спросила Саша.

— Мне надо всё хорошо обдумать.

— Было бы здорово.

— Я не очень понимаю, о чём писать.

— А о чём все пишут?

— Не знаю. Я ведь не читаю современных писателей.

— Почему?

— Ну, вряд ли среди них есть новые Толстые, Достоевские и Чеховы. Это, конечно, предубеждение. И всё–таки. Может, поэтому я ничего и не пишу, что из меня тоже не выйдет новый Толстой, Достоевский и Чехов.

— Да зачем вообще про это думать? — сказала Саша, зевнув. — Садись да пиши.

— Может, ты и права.

— Коля, знаешь, иногда надо проще смотреть на вещи.

— Ты права, — повторил Вольский, хотя не был уверен.

Он уже засыпал, когда послышался голос Саши.

— Слушай, я кое–что вспомнила.

— Да?

— Про шахну. У нас в коммуналке жил старичок один, его звали Шахна Самуилович.

— Чем он занимался?

— Кажется, был обычным пенсионером.

— Да и бог с ним.

— Он, наверное, давно умер.

Закрыв глаза, Вольский увидел этого старичка, седого, скрюченного, беззубого. Он ковылял по коридору коммунальной квартиры, опираясь на две палочки. Голова у него тряслась. Нижняя губа отвисла, изо рта капала слюна. Он кряхтел и что–то бормотал под нос. Вольский не мог разобрать ни слова. У одной из дверей старичок остановился, наклонил голову и прислушался. Потом отбросил свои палочки и стал тихонько скоблиться. Вольский вдруг заметил, что из пальцев у старичка торчат кривые желтоватые когти. Он замахнулся и с силой ударил ими в дверь. Полетели щепки. Старичок зарычал, и Вольского парализовало от ужаса. Он вдруг понял, что за этой дверью прячется Саша. Она в опасности. Но пошевелиться не мог и лишь тихонько хныкал. Дверь развалилась, старичок юркнул в комнату. Оттуда послышались крики.

— Мама, — простонал Вольский.

Коридор перевернулся вверх тормашками, Вольский сильно вздрогнул и проснулся.

— Коля, — прошептала Саша. — Что такое? Бок?

— Нет, кошмар приснился. Всё хорошо.

— А что снилось?

— Твой бывший сосед, старик.

— А что он делал? Почему ты стонал?

— Да просто он был очень страшный. Старость не радость.

Саша хихикнула и поцеловала его в плечо.

Вольский уснул сразу. В этот раз он голышом лежал на большой круглой кровати. Член у него стоял. Вошла женщина в обтягивающем чёрном платье. Она села на краешек, закинула ногу на ногу и что–то сказала. Вольский не слышал. Он бросился на неё, вцепился и потащил на кровать. Женщина не сопротивлялась, она была как тряпичная кукла. Он ощущал невероятную силу и ярость. Схватив её за волосы, он стал отвешивать ей пощёчины, потом укусил за ключицу. Она не реагировала. Вольский прижался к её мягкому телу и резко в неё вошёл. Веки женщины дрогнули, и это его раззадорило. Он трахал её предельно жестоко, будто бил ножом. Оргазм был близок, но ускользал, не хватало какой–то малости. Вольский замер и сжал женщине горло. Её рот открылся, и оттуда потекла коричневая кровь. Потом всё исчезло и стало темно.

Он долго выплывал из сна, будто утопленник, сумевший собрать остатки сил и вынырнуть на поверхность. Было позднее серое утро. По оконному стеклу чуть слышно постукивали капли дождя. Вольский сел на кровати и обхватил тяжёлую голову. Волосы были влажные, а тело липкое. Простыня смялась. Подушка превратилась в бесформенный ком. Кто–то скрёбся в дверь. Вольский открыл. Там стоял Принц Альберт. Мордочка у него была всё такая же уродливая и несчастная.

— Ну, заходи.

Но пёс убежал на кухню.

В ванной Вольский нашёл Сашину записку, приклеенную к зеркалу.

«Коля, милый, я пошла на работу, будить тебя не стала. Ты очень хорошо, крепко спал. И немножко мурлыкал…»