Фашисты

— Да, я перепутал. Это мама посоветовала.

— Какие результаты?

— Всё в порядке. Всё чисто, — сказал Вольский, слезая с кровати. — Очень странно я спал. Будто и не спал. И сейчас ощущение непонятное. То ли проснулся, то ли нет.

— Коля, а можно мне посмотреть заключение врача? — сказала Саша.

— Заключение врача, заключение врача, — повторил Вольский. — Да. Но потом. Я ужасно хочу есть. Ты не могла бы что–нибудь приготовить?

— Конечно. Я разогрею суп.

Саша вышла из комнаты. Есть ему не хотелось. Он чувствовал невыносимую скуку. Следовало придумать какую–то отговорку про заключение врача. Но ему было лень. Он открыл окно. В лицо подул прохладный ветерок. По улице шёл старик в плаще и шляпе хомбург. Вольский нащупал на подоконнике горшок с геранью, выждал, когда дед окажется под окном, и бросил. Горшок разбился в нескольких метрах позади старика, разметав землю. Тот беспомощно огляделся. Вольский кинул в него сигарету, но её мгновенно сдуло и унесло прочь.

— Везучий старый пидорас, — пробормотал Вольский и закрыл окно.

Саша крикнула с кухни:

— Коля, а салат сделать? Хочешь?

Он вышел. Жена стояла у плиты, повернувшись спиной. Вольский задумчиво смотрел на её тонкую, нежную, белую шею. Волосы Саша убрала в хвостик. Она что–то тихо напевала, а потом снова крикнула:

— Коль, так ты будешь салат? Делать?

— Я тут, — ответил Вольский.

Саша вздрогнула.

— Господи, я думала, ты в комнате.

— Я так и понял.

Она обиженно посмотрела на него.

— Мог бы сказать, что вышел. Хоть бы покашлял.

— Не бойся, милая, тебе я зла не сделаю, — сказал Вольский.

— А что, кому–то сделаешь? — хмыкнула Саша. — Между прочим, кто–то повесил нам на дверь красную пилотку. Помнишь, такие были у пионеров?

— Вот как? — засмеялся Вольский. — А куда ты её дела?

— Кинула в мусоропровод. Интересно, что это означает?

— Проделки психа, — сказал Вольский. — Мама жаловалась, что соседка мочится ей на дверь. Вокруг полно сумасшедших. Вчера я видел двоих в поликлинике. Страшное дело. Почему им дают свободу? Их надо держать под тремя замками.

— Многие ведь безобидны, — пожала плечами Саша. — У нас в команде была девочка. Совершенно обычная. Однажды на соревнованиях ей взбрело в голову, что её маму убили. У неё была жуткая истерика. Она бегала по коридору гостиницы, звала на помощь, стучала в двери. Никто ничего не мог понять. Все ужасно перепугались.

— А мама её была жива? — спросил Вольский.

— Конечно, жива.

— И что потом стало с этой девочкой?

— Вызвали врача, дали успокоительное. Потом отправили домой. Больше я её не видела. Говорят, она потом лежала в психушке.

— Давай поедим, — сказал Вольский.

— А салат делать?

— Не надо.

— Только суп?

— Только суп.

— Может, всё–таки и салат?

— Вечером.

— Так ведь уже вечер.

— Да? Тогда завтра.

— Бок не болит?

— Нет. Всё хорошо.

— Не обманываешь?

— Ты же видишь, я себя прекрасно чувствую.

Они сели есть.

— Коля, а заключение мне покажешь потом? — вспомнила Саша.

— Какое?

— То, что врач написал. Кстати, сколько всё это стоило?

Вольский отложил ложку.

— Суп прокис, — сказал он.

— Я не чувствую.

Саша торопливо понюхала ложку, зачерпнула и отправила в рот.

— Нет, Коля, хороший суп. Тебе показалось. Может, у тебя нарушение вкуса?

— Суп прокис, — повторил Вольский и столкнул тарелку на пол.

Она не разбилась, а опрокинулась, расплескав по полу бульон и раскидав кусочки картофеля, курицы и вермишель, напоминающую червячков. Прибежал Принц Альберт и, громко чавкая, стал всё это слизывать.

— О, нашёлся! — сказал Вольский.

Саша замерла с приоткрытым ртом, в котором была видна разжёванная еда.

— Зачем ты это сделал? — выговорила она. — Коля…

— Говорю же, суп испорчен. А ты споришь.

Он ушёл в комнату и лёг на кровать, скрестив руки на груди. Прислушался. Плачет? Кажется, нет. Он немного подождал и вернулся. Саша плакала беззвучно. Слёзы капали в суп. Вольский протянул руку и стал двигать тарелку к краю стола. Саша провожала её испуганными глазами.

— Коля, — сказала она.

Тарелка раскололась на две части, и Принцу Альберту досталась новая порция объедков.

— На счастье, — сказал Вольский.

Саша посмотрела на него снизу вверх.

— Коля, ты болен. Мне страшно.

— Пойду–ка я прогуляюсь, — ответил он.

Жена продолжала сидеть в ступоре. Она опомнилась, когда Вольский надевал ботинки, и выбежала в прихожую.

— Я тебя прошу, умоляю, не ходи никуда. Я боюсь. Николай!

Вольский застёгивал плащ.

— Николай, Нидворай, — пробормотал он.

Потом погладил Сашу по щеке. Она отшатнулась.

— Ну, что ты, — сказал Вольский ласково.

И вышел.

Вызвав лифт, он подкрался к соседской двери, прикрыл пальцем глазок и длинно позвонил.

— Кто там? — спросила Тамара.

— Митрофанов.

Она открыла, и Вольский харкнул ей в лицо. Плевок угодил точно в глаз. Тамара вскрикнула и попятилась.

— Жжёт, жжёт! — заскулила она.

Вольский хохотнул, захлопнул дверь и юркнул в лифт.