Фатерлянд

У Синохары были глаза покойника и привычка смеяться без всякой причины. При этом он никогда не отвечал, если с ним заговаривали. Однако Нобуэ мог запросто подойти к нему, сесть рядом и разговорить. На губах Синохары появлялась мальчишеская улыбка, когда он начинал рассказывать ему о своей семье. «Мне говорили, — заметил как-то Нобуэ, — что ты ни с кем не разговариваешь. А почему со мной говоришь?» — «Ну, человек с таким лицом, как у тебя, похожий на космического монстра, не может быть плохим парнем», — ответил Синохара.

Синохара жил в Сэтагае[2] с родителями и младшей сестрой. Сестра играла на виолончели и, как говорили, подавала надежды. Отец где-то что-то преподавал, мать работала переводчиком.

С самого раннего детства Синохару привлекали всякие ядовитые гады. Поступив в школу, он на свои карманные деньги стал покупать через Интернет пауков, ядовитых лягушек, скорпионов и так далее. Он настолько увлекся разведением многоножек, что носил их с собой в школу. Итогом стал частичный паралич у одного из одноклассников.

Перед самым визитом полиции к нему в дом Синохара безуспешно пытался убить всю свою семью. Дело в том, что родители души не чаяли в его сестренке-вундеркинде, тогда как Синохару в упор не замечали.

Освободившись из детского исправительного центра, Синохара оказался в полном одиночестве. Кому-то из служащих центра было поручено заняться устройством парня, однако бравый офицер до ужаса боялся пауков и предпочел уклониться от дела.

Еще до своей отсидки Синохара был почти что экспертом в области ядов, а в исправительном центре, штудируя труды по биохимии и фармакологии, настолько расширил свои познания, что мог бы, наверное, написать диссертацию. «Вот идиоты! — говорил он. — Книжки про яды, видите ли, запрещено читать, зато фармакологию — пожалуйста! А фармакология, в принципе, та же наука о ядах. Но эти дураки даже такой элементарщины не знают».

— …И чего сюда вечно несет всяких мудозвонов? — бубнил бритоголовый.

Нобуэ промолчал. Зачем отвечать, если вопрос лишен всякого смысла? Для него «мудозвонами» были как раз те люди, кто слепо следовал установленным порядкам. У него был приятель, звали его Сугиока. Так вот, как-то ранним утром, будучи в особо скверном настроении, вызванном недосыпом, пристроился этот Сугиока к сорокалетней разведенке, задница которой, по его словам, так и напрашивалась на действие. Но стоило ему перейти к этому действию, то есть слегка пихнуть чреслами для начала, как тетка заверещала так громко, что Сугиока был вынужден рассечь ей горло спецназовским ножом, который носил с собой. Каждый способен на убийство. И уж если кто и был «странным», так именно те, кто считал странным существование таких людей, как Сугиока и Синохара. Человек свободен и может делать все, что ему заблагорассудится. Но как раз эта мысль и пугает «обыкновенных» людей.

Конечно, такие, как Сугиока или Синохара, опасны. Но они не были такой занозой в заднице общества, как большинство обитателей парка Рёкюти. Те, кто жил в Рёкюти, причиняли этому самому обществу сильное беспокойство и поэтому стали отверженными. Лишившиеся крова, потерявшие накопленное, ограбленные, они все равно искали нечто, во что могли бы верить. И дело было даже не в том, что они хотели во что-то верить, а в том, что боялись утратить жизненную точку опоры. Но людям в Рёкюти не хватало таких, как Сугиока, Синохара или Исихара, — те были людьми действия, а не грезили наяву.

— …Да, у него нет даже персонального кода. Вряд ли он его продал, скорее у него его вообще никогда не было. И говорить не стоит, что здесь может натворить такой псих.

Регистрационный код состоял из одиннадцати цифр. Его записывали на чип или на портативный коммуникатор, и он служил для идентификации личности. Некоторые из бездомных продавали свой персональный код китайским мафиози. Создание Регистрационной сети, или, как ее тут называли, «Юки», было поручено нескольким частным фирмам. Эти фирмы привлекали к работе китайские или индийские компании. Купив чей-нибудь персональный код, китайцы могли поменять личные данные. А затем продать код за большие деньги иностранцу или человеку, пожелавшему начать новую жизнь. Но что верно, то верно, некоторые из коренных японцев никогда не имели персонального кода. Его не было ни у Синохары, ни у Нобуэ и Исихары.