Фатум

Иван сидел в потертом водительском кресле и до боли в глазах вглядывался в дождь перед собой, пытаясь не въехать в какую-нибудь яму, которыми, как грибами после дождя, утыканы дороги нашей родины. Яркий свет встречных фар заставил водителя отвести взгляд в стороны и негромко выругаться: «Вот сука, на дальнем что ли?» Но моргать приближающейся машине Иван не стал. «Хрен с ним, пусть светит». Часы на приборной панели показывали половину двенадцатого ночи. Скоро полночь. Лежал бы сейчас перед телевизором, потягивал бы пиво. Потом бы спать. Но вот нет. Дождь, дорога, ночь. Зато чистая наличка в кармане. Почему бы не покататься?

Впереди белым мелькнул знак населенного пункта. Ни названия, ни призвания. Иван сбросил скорость. Дорога хоть и пустая, а улететь по скользкому асфальту в кювет или в чей-то дом на повороте, как-то не хотелось. Да и сбить какую-нибудь пьянь в населенном пункте в такую погоду можно было легко.

Тише едешь, дальше будешь. Движок чуть взвизгнул, переходя на пониженную передачу, но затем потихоньку утих, и стал мерно гудеть, аккомпанируя музыке.

В окнах некоторых домов еще горел свет. Живые огоньки, бегущие вдоль дороги, со своими страстями, тайнами, желаниями. Иван сбавил ход, вглядываясь в силуэты домов. Он уже очень давно мечтал приобрести себе домик, где-нибудь подальше от города. Чтобы тишина, покой. Свежий воздух, свой огород, речка и небольшое подсобное хозяйство: курочки, кролики, гуси. Вглядываясь в дома на обочине, он представлял, что вот такой же домик будет и у него.

И так замечтался, что задержав взгляд на домах, едва не пропустил еле уловимое движение впереди, чей-то темный силуэт на дороге. Автоматически, не задумываясь, он резко ударил по тормозам. Фура, теряя сцепление с дорогой, все еще ехала вперед, а кабина, завернувшись на бок, уже смотрела на теплые и уютные огоньки домов на обочине. Иван вцепился в руль, выкручивая его противоположную сторону, и чувствуя, как прицеп за его спиной, начинает забирать влево, вслед за кабиной. Водитель не думал ни о чем, сжавшись всем телом в один мускул, он старался удержать руль в вывернутом состоянии. А затем плавно нажал на педаль газа. Колеса получили сцепление с дорогой, кабина вывернулась в нужную сторону, и уже собравшаяся слететь на обочину фура вернулась в нужную полосу, едва не перевернувшись из-за неожиданной смены направления. И тут Иван вновь ударил по тормозам. Скорость машины к тому моменту уже не была большой, а ускорения, полученного при выравнивании, хватило лишь на возвращение в полосу, и фура остановилась.

Иван повалился на руль не в силах поднять глаза на дорогу. К нему только сейчас начало приходить чувство страха, от которого руки затряслись, а дыхание участилось, вызывая в груди достаточно тревожные боли. Его бросило в пот. Он понял, что мог за время своего маневра сбить человека на дороге. Фура — это не велосипед, раскатает так, что и собирать будет нечего. А дождик за ночь и следы все смоет. От этой мысли Ивана начало трясти еще больше. Перебарывая себя, он все же поднял глаза, и, вздохнув с облегчением, тут же начал закипать от злости и ярости. На дороге четко перед машиной, в каких-то пяти метрах, стоял человек. В неярком свете фар, и, наверное, из-за искажения, вызванного бьющим по стеклу дождем, Ивану показалось, что человек выглядит как-то странно, оборвано, будто он в дряхлой старой одежде. Бродяга? Также Иван заметил не правдоподобную и большую тень, стелющуюся от ног оборванца и убегающую дальше в темноту. И тень эта, в отличие от человека, двигалась, разворачивалась боком к фуре, становясь горбатой и непропорциональной, не человеческой. Но задумываться над этими видением, вскипающий от ярости Иван не стал, списывая все на ночь, дождь и залитые водой стекла. Он выскочил на дорогу и, еще не дойдя до оборванца, заорал.

— Ты что пьянь, растудыть твою в качель, захотел под колесами сдохнуть?! Не дождешься, сука, я тебя сейчас сам прибью!

Иван подошел к не двигающемуся человеку и собрался было толкнуть его, как почувствовал липкий холодок, дыхнувший на него от оборванца. А затем нечеловеческий страх ворвался в сознание водителя, заставив его сжаться и, приклонившись, податься назад. Иван понял, что боится-то он именно этого оборванца, стоящего перед ним, ободранного, тощего, самого смотрящего себе под ноги, именно его и его тени, распластавшей свои черные крылья по дребезжащему от льющей с небес воды асфальту.

Бродяга поднял глаза и вибрирующим на низких тонах голосом прошептал:

— Вернись в машину. Открой пассажирскую дверь, включи печку на полную и поехали дальше. Тебе со мной по пути.

Не смея перечить, Иван выполнил все указания в точности, как было сказано. И когда незнакомец залез в машину и, недолго думая, разместился на спальнике за спиной водителя, Иван завел движок и плавно тронулся по дороге, не думая о том, куда он едет и зачем.