Фаворит

В манерах Сынка не было ничего похожего на издевательскую почтительность водителя. Он наслаждался своей работой. Он встал против меня и приложил острие своего короткого клинка к моей груди. Оно лишь едва кольнуло меня, так легко было его прикосновение.

«Вот дьявольская история, – подумал я. – Отцу будет совсем не интересно получить требование о выкупе, подкрепленное моими мольбами о спасении». Подобное унижение я никогда не смогу пережить. Я был убежден, что этот маленький спектакль имел целью привести меня в необходимое состояние запуганного щенка. Я прижался к столбу, чтобы отодвинуться от ножа.

Угрюмо сжатые губы Сынка растянулись в усмешке.

Использовав стойку, к которой прислонялся, как опору, я рванулся вперед и вбок и со всей силой, на которую был способен, ударил Сынка коленом в пах и вырвался от людей, державших меня за руки.

Я бросился к двери и толкнул ее. В тесном пространстве фургона у меня не было никаких шансов, но я думал, что, если мне удастся вырваться в лес, у меня появится надежда справиться с ними. Я знал пару коварных приемов в драке, которым меня научил мой двоюродный брат, живший в Кении и бравший уроки у племени мау-мау.

Но у меня ничего не вышло.

Я попытался выскочить в дверь, но она открывалась слишком медленно. Водитель схватил меня за лодыжку, я сбросил его руку, но драгоценные секунды были потеряны. Люди, державшие меня за руки, ухватились за мою одежду. Сквозь открытую дверь я мельком увидел человека, который прогуливал лошадь взад и вперед. Он вопросительно смотрел на фургон.

Я яростно отбивался кулаками, локтями, ногами, но нападавших было слишком много. Кончилось тем, с чего началось: я опять стоял у обитой рогожей стойки с вывернутыми назад руками. На этот раз эти двое были уже не так нежны со мной. Они крепко ударили меня о стойку спиной и навалились на мои руки всей своей тяжестью. Я чувствовал, как у меня выворачиваются плечи, выгибается позвоночник. Я стиснул зубы.

Сынок, держась за низ живота, согнулся в три погибели в углу фургона. Но наблюдал за мной с удовольствием.

– Ага, и ему больно, этому ублюдку, – сказал он. – А ну, Чубчик, дай ему еще разок.

Чубчик ударил меня.

Сынок засмеялся. Это был неприятный смех.

Я чувствовал, что нажми они покрепче, и у меня лопнут связки. Непохоже было, чтобы я мог сейчас что-нибудь сделать.

Водитель закрыл дверь и подобрал с пола нож. Теперь он уже не казался таким спокойным, как раньше. Мой кулак угодил ему в нос, и оттуда сочилась кровь. Но темперамент ему не изменил.

– Хватит, Чубчик, хватит, – сказал он. – Хозяин не велел, чтобы мы калечили парня. Он из-за этого такой шум устроит. Вы же не хотите, чтобы хозяин узнал, что вы его не послушались? Ведь не хотите? – В его голосе таилась угроза.

Давление на мои плечи немного ослабло. Усмешка Сынка перешла в злобную гримасу. Выходило, что я должен быть благодарен «хозяину» хоть за что-то, если не за очень многое.

– Ну, мистер Йорк, – проговорил водитель с упреком, вытирая кровь голубым платком, – все это было совершенно ни к чему. Мы хотели только передать вам сообщение.

– Я плохо слышу, когда в меня тычут ножом.

Водитель вздохнул:

– Да, сэр, я вижу, это было ошибкой. Это делалось только для того, чтобы вы поняли, что предупреждение серьезное, ясно? Попробуйте не обратить на него внимания, и заработаете крупную неприятность. Крупную неприятность, я вам говорю.

– Что это за сообщение? – спросил я, заинтересованный.

– Вы должны прекратить задавать вопросы по поводу майора Дэвидсона, – сказал он.

– Что? – Я уставился на него. Это было слишком неожиданно. – Я не задавал никаких вопросов по поводу майора Дэвидсона, – произнес я неуверенно.

– Этого я не знаю, сэр, – ответил водитель, утирая кровь, – но сообщение такое, и вы хорошо сделаете, если примете его во внимание. Это я вам говорю для вашей пользы. Хозяин не любит, когда суют нос в его дела.

– А кто он, этот хозяин? – спросил я.

– Ну, сэр, лучше бы вы не спрашивали об этом. Сынок, поди скажи Берту, что мы здесь закончили. Будем грузить лошадь.

Сынок поднялся со стоном и двинулся к двери, все еще держась руками за низ живота. Он что-то прокричал в дверное окно.

– Стойте спокойно, мистер Йорк, и вам никто не причинит вреда, – пообещал водитель с прежней вежливостью. Он утерся и осмотрел платок – не идет ли еще кровь из носу. Кровь шла.

Я внял его совету и стоял неподвижно. Он отворил дверь и вылез из фургона. Сынок и я молча обменивались взглядами. Потом послышался шум отодвигаемых задвижек, и боковая стенка фургона откинулась, образовав скат. Пятый человек, Берт, провел лошадь по скату и привязал ее в ближайшем боксе. Водитель снова поднял борт и закрепил его.

Я использовал этот короткий промежуток времени, пока в фургон проникал дневной свет, чтобы повернуть голову и получше разглядеть Чубчика. Я увидел то, что и ожидал, но это только усилило мое изумление.

Водитель влез в кабину, хлопнул дверцей и завел мотор.

Берт сказал:

– Тащите его к выходу.