Фаворит

Молодой кассир посмотрел на меня скучающим взглядом:

– Фирма «Маркони», сэр. Это те, что с радиовызовом.

– Спасибо! – Я бегом выскочил на платформу.

Кэт жила в великолепном доме времен королевы Анны, который каким-то чудом не сумели испортить целые поколения влюбленных в готическую чушь викторианцев. Его изящная симметрия, его кремовые, мощенные щебнем подъездные дорожки, опрятные лужайки, уже скошенные ранней весной, весь его солидный, спокойный вид – все это говорило об общественной и финансовой надежности, устоявшейся уже так давно, что она казалась само собой разумеющейся.

Внутри дом был полон очарования, которое чудесно подчеркивалось старой мебелью, словно, будучи богатыми, обитатели дома не нуждались ни в показной роскоши, ни в экстравагантности.

Кэт встретила меня в дверях, взяла под руку и повела через холл.

– Тетя Дэб ждет вас, чтобы угостить чаем, – сказала она. – Чай у тети Дэб – это нечто вроде ритуала. Вы заслужите ее доброе расположение, если будете пунктуальны. Вы увидите, она верна традициям времен короля Эдуарда. – В голосе Кэт было что-то извиняющееся, и это означало, что она любит свою тетку, защищает ее и хочет, чтобы я был к ней снисходительным. Я сжал руку девушки и сказал:

– Не беспокойтесь.

Кэт отворила белую дверь, и мы вошли в гостиную. Это была приятная комната, обитая деревянными панелями и выкрашенная белой краской, с большим ковром темно-оливкового цвета, с маленькими персидскими ковриками и занавесками с узорами в виде цветов. На софе, стоявшей под прямым углом к камину с пылающими дровами, у круглого столика, занятого серебряным подносом с чашками и блюдцами «Кроун Дерби», серебряным чайником и сливочником в стиле королей Георгов, сидела женщина лет семидесяти. У ее ног спала темно-коричневая такса.

Кэт пересекла комнату и слегка официальным тоном произнесла:

– Тетя Дэб, позволь представить тебе Алана Йорка.

Тетя Дэб протянула мне руку ладонью вниз. Я пожал ее, понимая, что в ее молодые годы эту руку принято было целовать.

– Весьма рада с вами встретиться, мистер Йорк, – сказала тетя Дэб, и я отчетливо понял, что подразумевал Дэн, говоря о ее замороженных аристократических манерах. В ее голосе не было ни теплоты, ни подлинного гостеприимства. Несмотря на свои годы, она была все еще удивительно хороша. Прямые брови, правильный нос, отчетливо обрисованные губы, седые волосы, подстриженные и уложенные первоклассным парикмахером. Худощавая, стройная фигура, прямая спина. Тонкая шелковая блузка под небрежно накинутым твидовым жакетом, домашние туфли ручной работы из мягкой кожи. У нее было все. Все – за исключением того внутреннего огня, благодаря которому Кэт в этом же возрасте будет стоить шестерых таких, как тетя Дэб.

Она налила чая, и Кэт передала мне чашку. За чаем были сэндвичи с паштетом и домашний торт, политый мадерой, и хотя я по возможности избегал чаепитий, в Брайтоне я не успел пообедать и теперь чувствовал сильный голод. Я ел и пил, а тетя Дэб говорила.

– Кэт сказала мне, что вы жокей, мистер Йорк. – Она произнесла это так, словно обвиняла меня в уголовном преступлении. – Я, конечно, понимаю, что вам это покажется забавным, но, когда я была молода, нам не рекомендовали знакомство с людьми такого рода занятий. Тем не менее Кэт здесь у себя дома, и она знает, что может приглашать кого угодно.

Я кротко возразил:

– Но ведь известно, что Обри Гастингс и Джеффри Беннет были жокеями, а их охотно принимали в обществе, когда… э-э… когда вы были молоды.

Она удивленно подняла брови:

– Но они были джентльменами.

Я взглянул на Кэт. Она сидела, прижав руки ко рту, глаза ее смеялись.

– Да, – согласился я, стараясь не улыбаться, – это, конечно, меняет дело.

– Тогда вы в состоянии понять, – сказала тетя Дэб, немного оттаивая, – что я не могу полностью одобрить новые интересы моей племянницы. Одно дело быть владелицей скаковой лошади, и совсем другое – заводить личное знакомство с жокеями, которых нанимают, чтобы они на этой лошади скакали. Я очень привязана к моей племяннице. Я не хотела бы, чтобы у нее появились нежелательные знакомства. Она слишком молода и, вероятно, вела слишком замкнутый образ жизни, чтобы понимать, что приемлемо, а что нет. Но я уверена, что вы-то это понимаете, мистер Йорк?

Кэт отчаянно покраснела.

– Тетя Дэб? – вымолвила она. Очевидно, все оказалось даже хуже, чем она предполагала.

– Я очень хорошо понимаю вас, миссис Пенн, – заверил я.

– Прекрасно, – сказала она. – В таком случае, я надеюсь, вы приятно проведете у нас время. Можно предложить вам еще чаю?

Твердо указав мне мое место и получив в ответ то, что она сочла согласием с ее мнением, она была готова стать любезной хозяйкой. Тетя Дэб обладала спокойной уверенностью человека, желания которого обрели статус закона с самого детства. Она перешла к приятной беседе о погоде, о своем саде, о том, как солнечный свет действует на рост нарциссов.

Потом дверь отворилась, и в комнату вошел мужчина. Я встал, а Кэт сказала:

– Дядя Джордж, это Алан Йорк.