Фаворит Марии Медичи

Кортеж Марии Медичи неспешно двигался на юг. Зрелище распаханных полей, на которых уже зеленели всходы, виноградников, свежей листвы дубрав и сверкнувшей на десятый день путешествия Луары вселяло радость и надежду. Опушки усеивала земляника, сороки трещали, перепархивая с одного края дороги на другой, покачивались в ветвях вязов и дубов – словом, Мария Медичи завершала путешествие в более сносном настроении, чем начинала его.

Завидев на горе шпили и сизо-голубые крыши замка Блуа, Арман вздохнул: как бы ни была прекрасна старая королевская резиденция на высоком берегу Луары, он без колебаний променял бы ее на стылые коридоры Лувра и неповторимое амбре Сены. Думать о том, что коронованную женщину он охотно поменял бы на коронованного мужчину, Арман себе запретил.

* Sic transit gloria mundi – Так проходит мирская слава (лат.)

Часть четвертая Изгнанник

Глава 35. Нелегкий труд доносчика (июнь 1617,

Блуа)

– Что там? – поднял голову Людовик, протягивая руку за свежей почтой.

– От Ручеллаи из Блуа, – Люинь с поклоном вручил королю увесистое письмо.

– Ч-читай.

– «Пятое июня. Утром Ее Величество изволила слушать мессу, потом завтракать в обществе епископа Люсонского, мадам Гершвиль, Вирсавена, Бонци, Тантуччи и Вашего покорного слуги. Разговаривали об урожае земляники, о платонических чувствах, о насморке неаполитанской собачки Ее Величества.

После завтрака ездили в вышеперечисленном обществе в лес собирать землянику. На обед были поданы следующие блюда…»

– Это пропусти, – в нетерпении махнул рукой король. – Что было после ужина?

– Да, сир, сейчас. «После ужина Ее Величество в сопровождении епископа Люсонского проследовала в свои покои, откуда через минуту вышли все слуги, и где Ее Величество и его преосвященство провели четыре часа…»

– Сколько?

– Четыре. Дальше читать?

– Да что там читать! И так все ясно, – Людовик уставился в огонь. – Безобразие! Почему у меня на столе никогда нет земляники? Если в Сен-Жермене неурожай – пусть пришлют из Блуа. С почтой.

– А что это там за шум? – приподнимаясь на локте, спросила королева. Арман с сожалением оторвался от ее груди и прислушался.

– Похоже, это Ручеллаи лезет в окно, – вздохнул он и поднялся, потянув с постели простынь.

– Вот неугомонный! – женщина не выказала никаких признаков беспокойства.

– Полундр-р-р-ра! Свистать всех навер-р-рх! – раздался хриплый рев, а затем шум падения, завершившийся жалобным оханьем.

– Анхель на месте, – кивнула королева. – Охраняет лучше любой собаки.

– А что это он так заорал, приземлившись? – полюбопытствовал Арман, возвращаясь в исходную позицию.

– Я еще утром велела поставить под окно корыто с навозом. В следующий раз – лично разбросаю там битое стекло, – кровожадно заявила Мария.

– Падение из окна по-латыни называется дефенестрацией, – сообщил ей Арман через полчаса, разливая в бокалы шамбертен. Он представил Ручеллаи – хрупкого человечка с вечно вздыбленной шевелюрой, летящего в навоз. – Я думаю, дефенестрация войдет в историю.

В замке Блуа королева чувствовала себя прекрасно – изысканная архитектура Ренессанса, к которой приложил руку сам Леонардо да Винчи, красота окрестностей – леса, холмы, виноградники и мягкий блеск реки – как и предыдущей королеве из рода Медичи, все напоминало ей о родной Флоренции.

Марии Медичи оставили все имущество, огромное содержание и позволили взять с собой всю свиту. Арман стал главой ее совета и признанным фаворитом маленького двора, истово посвящавшего себя одной страсти – интригам. Особенно преуспевали в этом итальянцы, чью партию возглавлял аббат Ручеллаи – главный осведомитель Люиня о событиях и настроениях окружения ссыльной королевы.

Особенно волновали Ручеллаи вечерние досуги королевы и Люсона – после ужина Мария Медичи в сопровождении епископа удалялась в личные покои, где, выставив вон слуг, они проводили долгие часы.

Ручеллаи не оставлял попыток лично засвидетельствовать, чем занимаются королева и Люсон – однажды слуги извлекли его из сундука, потом была попытка спрятаться в камине, не используемом по случаю жаркой погоды, а вот теперь  – дефенестрация.

Армана это смешило, но общее ощущение осиного гнезда начинало действовать на нервы.

– Мсье Арман, вы бы заказали новое платье, – обратился к нему Дебурне. – Или я отдам заузить – все вам велико.

Арман исхудал – Мария его заездила. Ей тоже не хватало парижской жизни – заседаний в совете, приема послов, театра, стихоплетов и торговцев Пон-Нёф, проповедей в Сен-Шапель. В столице жизнь била фонтаном, в Блуа – еле-еле струилась, из развлечений оставляя лишь самые незатейливые.

Особенно обидно было собирать землянику и играть на лютне, в то время как в Вене скончался император Священной Римской империи Матиас, и Фердинанд, его наследник, во всеуслышание заявил: «Я предпочту править пустыней, нежели землей, заселенной еретиками!» – Европа доживала последние мирные дни.