Фавориты императорского двора. От Василия Голицына до Матильды Кшесинской

И, кажется, с выбором он не ошибся. Наталья Алексеевна (так стали звать принцессу в России) красива, но, самое главное, у нее был характер, и, возможно, Павлу какое-то время казалось, что она сумеет защитить его от деспотизма матери. И в самом деле, Екатерина быстро разочаровалась в невестке — уж слишком та своенравна. И вот уже она жалуется Гримму: «Как не быть болезненной, если у этой дамы везде крайности: если мы делаем прогулку пешком, — так в двадцать верст; если танцуем, — так двадцать контрдансов, столько же менуэтов, не считая аллемандов; дабы избегнуть тепла в комнатах, — мы их не отапливаем вовсе; если другие натирают себе лицо льдом, у нас все тело делается сразу лицом; одним словом, золотая середина далека от нас. Боясь злых, мы не доверяем никому на свете, не слушаем ни добрых, ни дурных советов; словом сказать, до сих пор нет у нас ни в чем ни приятности, ни осторожности, ни благоразумия, и Бог знает, чем все это кончится, потому что мы никого не слушаем и решаем все собственным умом. После более чем полутора года, мы не знаем ни слова по-русски, мы хотим, чтобы нас учили, но мы ни минуты в день старания не посвящаем этому делу; все у нас вертится кубарем; мы не можем переносить то того, то другого; мы в долгах в два раза противу того, что мы имеем, а мы имеем столько, сколько едва ли кто-нибудь имеет в Европе. Но ни слова более — в молодых людях никогда не следует отчаиваться».

При Дворе, однако, говорили, что великая княгиня пошла дальше, что она стремится предоставить великому князю возможность управлять государством и готова вступить в борьбу с императрицей.

На расходы Натальи Алексеевны ежегодно отпускалось по 50 000 рублей, но она была расточительна и постоянно нуждалась в деньгах. О финансовых затруднениях великой княгини ходили слухи и в Москве, и в Петербурге; придворные передавали друг другу по секрету, что задуман иностранный заем, который должен состояться без ведома императрицы.

Возможно, Павлу даже нравилась строптивость, смелость и легкомыслие молодой жены. Но следующая ее выходка огорчила и его, Наталья стала явно отличать одного из самых близких друзей мужа — Андрея Разумовского, который когда-то сопровождал трех сестер и их мать в путешествии из Дармштадта в Россию. Возможно, их связывали не столько интимная близость, сколько политические интриги, но еще неизвестно, что было хуже в глазах Екатерины.

Кто знает, как дальше сложилась бы их семейная жизнь, но судьба решила все по-своему, Наталья умерла страшной смертью, в первых родах, мучаясь несколько дней, но так и не сумев произвести на свет младенца. Молва, однако, твердила, что молодую великую княгиню отравила императрица, которая якобы сама призналась в этом умирающей Наталье.

Павел потрясен смертью молодой жены, и Екатерина утешила его на свой лад. Она передала ему некоторые письма великой княгини, найденные в ее шкатулке, которые та писала графу Разумовскому. Один из приближенных Екатерины, А. М. Тургенев, рассказывает: «Открытие это произвело в великом князе то, что производит кризис в горячке. Он вспыхнул как порох — взрыв произвел на него благотворное действие, не причинив никому вреда…», но биографы Павла с этим не согласны, они считают, что вред все же был нанесен.

Биографический словарь Половцова отмечает: «Кончина великой княгини произвела сильную перемену в Павле Петровиче: из кроткого, веселого и словоохотливого он сделался сумрачным, природные недоверчивость и подозрительность, сгладившиеся одно время под влиянием дружбы к графу Разумовскому, не только вернулись, но дошли до крайности; мало-помалу цесаревич превратился в того причудливого человека, каким его знали впоследствии, при восшествии на престол Императрицы Екатерины».

26 апреля 1776 года состоялось погребение Натальи Алексеевны в Александро-Невской лавре; Екатерина присутствовала на нем, а Павел Петрович остался в Царском Селе. На следующий день Екатерина через фельдмаршала князя Голицына объявила графу Разумовскому повеление ехать в Ревель.

* * *

Не успел Павел осознать измену жены и друга и примириться с ней, а Екатерина уже торопит его. Ее любимице Софии-Марии-Доротее-Августе-Луизе исполнилось 14 лет, надо спешить, чтобы кто-то ее не «перехватил».

Мария Федоровна

В словаре Половцова мы читаем: «Тотчас после кончины Натальи Алексеевны начались, при помощи принца Генриха Прусского, переговоры о новой невесте для цесаревича. Исполнилась давнишняя мечта Екатерины: второй супругой Павла Петровича сделалась вюртембергская принцесса София-Доротея, принявшая имя Марии Феодоровны. 29-го июня 1776 г. Екатерина писала Гримму по поводу этого брака: „Если считал себя счастливым и потерял эту уверенность, разве следует отчаиваться, что снова возвратишь ее?“».

На этот раз Павел сам едет в Берлин за невестой. С собой он везет любопытный документ — инструкцию для будущей жены, подобную той, что когда-то писала его мать. Но на этот раз он составил ее сам и вручил невесте при прощании в замке Рейнсберге.