Фазиль. Опыт художественной биографии

МИХАИЛ ГУНДАРИН: Но тем не менее он и сам был плоть от плоти упомянутой вами «светлой интеллигенции», в том числе и «перестроечной». Потому что «темной» интеллигенции не бывает.

Е. П.: Согласен. Да, «темное» — это что-то другое. И другие. «Темные силы нас злобно гнетут…» Я вспомнил, что совсем недавно Рене Герра, легендарный французский профессор-

славист, оценивая Фазиля, с которым он много общался на международных книжных ярмарках, сказал мне, что тот, пожалуй, выглядел единственным подлинным ЕВРОПЕЙЦЕМ среди «товарищей», несмотря на то что они славно «переобулись в воздухе» после «перестройки» и теперь толковали всё про ту же свободу и демократию, начисто забыв, что́ еще вчера плели на писательских и партийных собраниях.

М. Г.: Да, господин Герра знает, что́ говорит. Не зря был секретарем Бориса Зайцева, дружил с Юрием Анненковым, Ириной Одоевцевой, Галиной Кузнецовой — музой Бунина…

Е. П.: Я эту фразу, при всём уважении к Рене, комментировать не могу, потому что не понимаю, что это такое — «подлинный европеец». Были ли, например, настоящими европейцами Достоевский, Толстой, Есенин? Не уверен. Вот Тургенев — тот действительно был. Ну и что?

М. Г.: Искандер и в этом был уникален. Абхазия, горная деревушка Чегем, СССР, тоталитаризм, чиновничьи рыла и — «подлинный европеец». Вопрос: откуда? Ответ: от Бога.

Е. П.: Всё это вдобавок удивительным образом сочетается с его «имперскостью», о которой мы не раз упоминали. И даже, извините, «грузинскостью», как бы ни обиделись на меня за это мое определение мои абхазские, а то и грузинские друзья. Но ведь формально СОВЕТСКИЙ писатель Искандер родился, вырос и состоялся в Грузии, которой принадлежала тогда Абхазия, как сейчас принадлежат Аджария, Имеретия, Кахетия и другие края и территории. Грузины, кстати, цену Фазилю тоже знали. Всегда. Я ведь вам рассказывал, что на пятидесятилетии Искандера присутствовал консультант по грузинской литературе Союза писателей СССР. Консультанта по абхазской литературе тогда не было. А сейчас и Союза писателей СССР нет. Господи, когда же наконец на планете наступит счастье и прекратятся грызня, вражда и желание одних властвовать над другими?

М. Г.: Мир смешной и одновременно страшный. Именно таким его изобразил великий писатель Фазиль Искандер.

Е. П.: И величие это — неоспоримо. Как и величие всех вышеупомянутых стран, территорий, краев. Люди на планете ОБЯЗАНЫ жить дружно, если вообще хотят жить, а не самоубиваться. Тот, кто в это не верит, пускай возьмет в руки любую книгу Фазиля Искандера.

Глава четырнадцатая Девяностые: утраченные иллюзии

Награды и война

Когда грянул путч 1991 года, Искандер был одним из несомненных лидеров перестроечной литературной волны. По крайней мере, в глазах врагов этой самой перестройки.

Накануне Искандер закончил рукопись большой вещи, которая вскоре выйдет под названием «Человек и его окрестности». И главные тревоги писателя — об этой рукописи:

«Я был еще в постели, когда жена сообщила мне о случившемся. Я отнюдь не вскочил. Первой моей мыслью было — кончено, теперь ее никто не напечатает. Придется опять, как в случае с „Сандро“, публиковать ее за границей, если теперь это будет не слишком опасно.

Продолжая оставаться в постели, однако прислушиваясь к дверям, я подумал, что больших арестов не будет, но, вероятно, будет большой голод».

Ничего такого не произошло. Путч закончился через три дня. СССР продержался до 26 декабря. «Большая вещь» была напечатана, но не стало страны, для граждан которой Искандер все эти годы работал.

В начале девяностых жизнь в России шла как будто по инерции. Многие, кстати, и пересидели разруху на старых советских запасах. К Искандеру это вроде бы никак не относится: у него, с одной стороны, дела шли отлично, с другой — к середине этого десятилетия «вершина», на которую его вынесло в перестроечные годы, будто осы́палась, и у Искандера началась совсем другая жизнь, внешне вроде бы насыщенная, но какая-то… малопродуктивная, что ли, для писателя. Членство в комиссии по государственным премиям России, правам человека и помилованиям при президенте, в совете по культуре и искусству… Да, еще он возглавлял комиссию по творческому наследию своего любимого Исаака Бабеля…

Как писал когда-то Булат Окуджава в посвященном Искандеру стихотворении,