Фазиль. Опыт художественной биографии

«…вечером 27 апреля состоялась торжественная церемония, — вспоминает Антонина Искандер-Хлебникова. — Кстати, награда оказалась весомой: бронзовая, под старину, медаль с изображением Пушкина плюс денежная премия в 40 тысяч марок (на двоих), которую предстояло получить в Гамбурге, куда лауреаты приглашались с женами и с перспективой отдохнуть в замке на берегу моря.

Мы все сидели в зале театра „Эрмитаж“, полном друзей и поклонников, слушали выступления членов жюри и руководителей Фонда и ждали (еще один плюс) большого банкета.

Творчеству Фазиля был посвящен фундаментальный доклад профессора Helen von Ssachno. По ходу доклада его не очень уверенно, но вполне занудно озвучивала по-русски приглашенная переводчица. Много позже, когда мы получили текст доклада, обнаружилось, что он не только академически строг (об этом-то мы догадались сразу), но и обильно сдобрен юмором. Юмористическая составляющая лишь частично была представлена цитатами из Искандера, авторство остальных шуток принадлежало самой фрау Helen. Так, коснувшись всемирного значения козлотура, она заметила, что эта тема весьма актуальна и для Германии, и привела в качестве примера навязчивую кампанию по внедрению в сельскохозяйственное производство некоей новой свиньи, полученной в результате генных манипуляций:

„Она огромного роста, она чудовищного веса, она сплошное мясо, она безгранично плодовита, она — кормилица человечества!“

…Но это мы узнали потом. А тогда, в театре, мы сидели, и слушали, и смотрели, и радовались за лауреатов, и, что греха таить, — скучали. Выступления, представления, благодарности. Затем пришла очередь коллег, они тоже приветствовали лауреатов и тоже их поздравляли…

И тут вышли Сергей и Татьяна Никитины и Дмитрий Сухарев. После короткого, в двух словах, поздравления (а как же — орднунг!) они вдруг громко, лихо, озорно запели, просто-таки прокричали в уже задремавшую аудиторию: „А я хочу в Фазилию, к далеким берегам!“.

Татьяна голосисто, задорно, по-народному, почти по-частушечьи, выводила: „Только Тоня и Марина, только Тоня и Марина, только Тоня и Марина ходят по морю туда!“ (Марина — это наша с Фазилем дочь, и остается только удивляться наитию Маршака, который сделал русскую версию киплинговской „Амазонки“ такой удобной для наших трех имен.)

Зал (наконец-то!) взорвался аплодисментами, кое-кто уже подпевал, все стали стихийно подниматься с мест.

…А потом было большое застолье, организованное узким кругом немцев для широко гуляющих наших».[120]