Федор

На Пасху было холодно, но разведрилось – выглянуло солнышко. С утра христосовались. Дети кричали: «Христос воскрес!» – и хлопали в ладоши, и висли на родителях. Радовались куличу, крашеным яичкам…

После обеда пустили на обкатку товарняк с лязгающими железными вагонами. Вряд ли, что поэтому, но Миша начал не во время просыпаться и плакать.

К вечеру небо очистилось, но на западе, где-то за аэродромом, как в засаду, залегли черные с проседью тучи.

После беспокойной ночи Вера почувствовала недомогание. «Ночь тяжелая, ничего», – решила она. Но к вечеру температура поднялась до 38,5. Началась рвота – так заболевали женщины в роддоме…

Утром все лежали в лежку. Федор сбегал в поселок, записал вызов детского и участкового врача. Врач нашла новорожденного в полном здравии, а троим сыновьям определила вирусное заболевание, но что за болезнь, как лечить – сказать не могла: антибиотики и больше витаминной жидкости. На вопрос:

– Как быть? Я ведь кормлю сына…

– Что ж делать – корми. Да у вас и корова – ответила детский.

Участковый врач приехала лишь вечером – на что-то ворчала, кого-то ругала, но даже диагноза болезни не могла поставить. Обещала приехать завтра, предварительно созвонившись с роддомом…

10

Ночью выпал снег. На зеленой траве, на листьях деревьев, на теплицах, под пленками которых зеленели кусты помидоров и огурцы ложились в плети, – всюду как будто сказочный снег.

И еще ночь Федор не спал. Утром побежал в аптеку и за неотложкой… После короткого перерыва электровоз с вагонами вновь лязгал по кольцу…

Случилось, наверно, какое-то помешательство: Федор не мог и не пытался понять, сколько дней и сколько ночей он не спал… Приехали две скорых с предложением увезти всех в больницу. И Федора сразило такое предложение: какое-то время он тупо и бестолково смотрел на врача, а затем вдруг начал кричать:

– Что, или здесь нельзя лечить!.. Никуда!.. Ни в жизнь! И надо же – удумали! Увезти всех! Да ты лекарства выписать не можешь! Там умирать легче? Убирайтесь отсюда вон!.. Какую еще расписку! Чтобы не отвечали… Да вы и так не будете отвечать! Вы даже сказать не можете, чем они больны! Знахари, шуты гороховые…

И бесконечно долго, днем и ночью, ходил Федор из дома в дом и поил всех отваром каких-то трав и какими-то таблетками. Новорожденный уже не плакал, а хрипел. Федор перепеленывал его, пытался кормить из бутылочки Веселкиным молоком, баюкал его на руках и вновь укладывал в кроватку. Вера, то бредила, то просила мокрое полотенце – в груди ее перегорало молоко. И в какое-то время она спросила:

– Федя, что дети?.. Иди к отцу Михаилу, зови Христом Богом, скажи: беда пришла…

Весь день отец Михаил пробыл в Братовщине. Прежде всего он решил крестить новорожденного, видимо, рассудив, а вдруг… Причем сам он стал и восприемником.

Затем батюшка долго коленопреклоненно молился перед иконами и плакал, вымаливая милости для человека. «Господи, – не раз восклицал он, – все мы грешные и заблудшие, но Ты еси Безгрешный и Велелюбивый, смилуйся и очисти ны от скверны и лжи, Господи…» Он прочитал над беспамятной Верой разрешительную молитву и, взывая ко Господу о прощении, причастил и ее, и младенца Михаила, помазал их елеем соборным – и еще молился на коленях и плакал…

А Федор так и бегал из дома в дом, как будто прощался со своими, как если бы отец Михаил читал отходную для всех. В конце концов, когда батюшка ушел, чтобы и у старших детей отслужить молебен и причастить их, Федор упал на колени перед женой и младенцем, механически повторяя: «Господи… Господи… Господи…»

Старшие дети лежали в сознании, хотя от них так и пыхало жаром. Батюшка похристосовался с ними, дал им крест и извлек, казалось, из неохватного кармана каждому по просфоре, и только тогда опустился на колени и вновь со слезами долго молился… И старших всех причастил и помазал елеем; отслужил молебен и окропил комнату и детей освященной водой; и только после этого возрадовался в душе своей тому, что будет услышана его молитва – и все будут здоровы.

А по кольцу, как будто в неистощимой злобе, грохотал состав. И содрогалось хмурое небо – и падал снег. И когда отец Михаил вышел из дома на улицу, ему подумалось, что он тоже тяжело болен, с болью стучало сердце, и силы как будто покинули его.

Прощаясь с Федором, отец Михаил сказал:

– Их я причастил. А ты придешь в храм… пострадай, – и неожиданно низко поклонился ему. – Веруй и молись – Господь не оставит их. Но это – твое…

11