Фейрум

– Вдруг кто замуж позовет… – Она повела плечом. – Однажды.

– Ну-ну. Не разбивай его сердце.

«Мое бы кто поберег». Конечно, она не стала произносить это вслух. Только сделала крошечный глоток из фужера. К закускам после неловкого случая с горошиной больше не притронулась. Между тем в речи мистера Глэдстоуна мелькнуло слово, от которого по коже поползли мурашки.

– «Порченые»? Этот мир тоже заражен?

Джек кивнул.

– Поначалу к ним относились как к чумным в Средние века, потому что видели только внешние проявления. Наросты, лишаи, изменения в структуре тела… Ты и сама знаешь, если ходила за пределы Дома. Потом узнали о свойствах, которые могут быть полезны. Теперь пытаются переобуться на ходу: внедрить законы, урегулировать проблемы с экспериментами на «живых образцах» и бла-бла-бла… Ты ешь оливки?

Он со смаком наколол одну на вилку.

– Фу, – только и выговорила Липа. Ее гораздо больше интересовало отношение к фейрумным в викторианской Англии, нежели гастрономические изыски. Раз уж она здесь оказалась, нужно понимать условия игры.

– Джек… – шепнула совсем тихо.

– М-м?

– Какого рода эксперименты?

– Ох, Деревце, я не ученый, чтоб выложить как на духу. И не привязан к этому миру, что бы ты ни думала.

– Только в оперу ходишь на досуге, верно?

– Три – ноль, вы только поглядите! – хмыкнул он. – Но если серьезно, то как везде. Свойства пытаются исследовать. Любым способом, включая вивисекцию.

Липа вздрогнула. Аппетит окончательно пропал.

– Никто не говорил, что это радужный мир. Я бы утолил твое любопытство после приема, но, помнится, ты торопилась. Услуга за услугу. Перед началом спиритического сеанса мне понадобится помощь.

– Я и так по уши в твоих «услугах», Джек. Прямо сейчас.

– Считай это маленькой просьбой внутри другой, чуть побольше. – Он вскинул бровь, изобразив саму невинность. – Как сюрприз в праздничной коробке. Ну же, кузина, прояви немного фантазии! Будет весело!

Весело не было. Ничуточки.

Сердце гулко стучало, пока Джек вскрывал дверь одной из гостевых комнат. Какой по счету – Липа не знала. Может быть, та, где она его застала, была не первой. В погоне за чужими манускриптами он не гнушался ничем. Он бесцеремонно вынул ее шпильку – Липа даже моргнуть не успела, и прядь волос теперь падала на лицо, закрывая обзор.

– Давай скорее!

– Я шулер, а не вор-домушник, имей терпение!

Кричать шепотом друг на друга входило в привычку.

Липа то и дело оглядывалась, стоя за спиной Джека: ждала, что в конце коридора покажется кто-нибудь из слуг, та же Дженни, например, – но крыло было безлюдно. Они попали сюда через галерею; после официальной части Джек вывел кузину на балкон под предлогом «глотнуть воздуха после обильного ужина» – на самом деле подальше от любопытных глаз и баронессы Пэджет, которая не преминула бы воспользоваться шансом и потанцевать с лейтенантом Моулдом.

Липа не удивилась бы, окажись он хорош и в танцах: Джексон Хиггинс раскрывался перед ней как увлекательный роман в нескольких томах. Разве что страницы были вырваны, а главы перемешаны самым причудливым образом. Чтобы собрать недостающие куски, могла понадобиться вечность, которой у них не было.

Безвременье мог подарить только Дом.

Она вернет его туда. Обязательно. После «маленькой просьбы».

…Публика и впрямь переместилась в просторную залу с зеркальными потолками и роскошным роялем, в то время как они упражнялись в остроумии, споря о том, как лучше улизнуть с балкона. Липа выиграла. Хотя бы раз он согласился на предложенный ею вариант, и все потому, что идея самого Джека была рискованной. Больше, чем обычно. Лезть через перила в пышных юбках и корсаже она была не намерена.

– Ты же в кроссовках, женщина!

Он получил ощутимый тычок в плечо.

– И в турнюре!

– Ах, простите великодушно!

Замок наконец поддался. Из груди Липы вырвался вздох облегчения.

– Ты знаешь, где искать? Или все кончится, как в прошлый раз?

– Не драматизируй. Метод проб и ошибок имеет свои преимущества. Особенно когда имеешь дело с мистиками.

Липа оглядела комнату, в которой они оказались: довольно мрачное место, с портьерами из черной парчи на окнах и мутным старым зеркалом, занимавшим едва ли не половину дальней стены. На кровати брошены плащи – мужской и женский; рядом с комодом – дорожные саквояжи.

Перед зеркалом была разложена атрибутика: вполне стандартная, такую можно встретить в каждом втором готическом романе или фильме ужасов. Доска Уиджа для связи с душами умерших, витые свечи, пучки засушенных трав для окуривания и бутафорский череп – искусная, но все же подделка. Опасение вызывали только стилет – изящный короткий клинок с посеребренной крестовиной – и покрытая загадочными письменами чаша.

Липа не сдержала любопытства и наклонилась ниже, стараясь разобрать древний алфавит. Шумерский? Аккадский? Она могла лишь предположить, потому что свойство не делало ее знатоком древней письменности – она улавливала лишь общий смысл.

«Боги Земли склоняются в страхе перед ним,

Боги Небес смиренны перед ним…»