Фейрум

Интересно, как скоро Голдсмит обнаружил Ее в недрах Пустоши и дал новый «дом»? Пытался вмешаться или просто наблюдал, позволяя Скорби быть? При всем интеллекте их отец был ограничен рамками мира. Он даже не представлял, что происходит за пределами A9-3. Не видел того, что видел Игнас, путешествуя между «зернами» единой Кукурузы.

Он и сам не помнил, откуда пришло сравнение. Поначалу оно казалось забавным, а после… Так было проще объяснять. Спрячь сложную идею в простую картинку – и тебя поймут.

Понимание – вот что важно.

Липа поняла его с первого слова, хотя ее родным языком был не английский. Ее уникальное свойство, аналогов которому он не встречал, пришлось бы кстати сейчас, но Игнас мог рассчитывать только на себя.

– Ответишь мне?

Ровный голос, без агрессии и обвинений. Гнев был заперт глубоко внутри.

Времени осталось мало. Счет шел на минуты – или секунды – до тех пор, пока Девятого не обнаружили.

Игнас усмехнулся. Ему любезно открыли дверь. Даже Сирены со вторым уровнем доступа вряд ли будут допущены в святую святых. Голдсмит пригласил его, решив провести очередной эксперимент и узнать, что будет. Как поведет себя Девятый в компании иномирной гостьи. И выживет ли после аудиенции.

– Я должен, помнишь? – сказал он тише. – Я пришел.

Ему хотелось обратиться к Черри, думать, что она его слышит. Ждет где-то там.

Лепестки шевельнулись. Сердце застучало быстрее. Игнас протянул руку; страха не было. Его окутали холод и темнота.

Дом, милый Дом.

– Не думал, что когда-нибудь буду скучать по этому месту. – Джек откашлялся. – Над техникой надо поработать.

– Техникой чего?

– Перемещения. – Он подмигнул. – А ты о чем подумала?

Липа тряхнула головой. После лондонских приключений она отказывалась думать. Зато Джек был настроен игриво. Кажется, после разговора на мосту у него сработал защитный механизм, отсюда и многословие.

– Как думаешь, мы сможем вздремнуть пару часиков, прежде чем…

– Что?

– Ну, грандиозные планы, спасение мира. Хотя нет. Сначала я вмажу падре от души, чтобы челюсть хрустнула, а потом уже все остальное.

Липа ответила невнятным протестом и подхватила пышные юбки. Только драк им не хватало!

Со стороны они наверняка напоминали парочку навеселе: нетвердая походка, несмешные шутки и общий потрепанный вид.

– Будто из канавы, честное слово.

– Мы все равно прекрасны, Деревце. Как там в песне было? You’re a shooting star I see.

– We’re like diamonds in the sky[43], – подхватила Липа.

Они рассмеялись в унисон.

Прислонившись к стене, Липа хохотала и не могла остановиться, пока не настигла боль в солнечном сплетении, под тугим корсетом.

Джек смотрел на нее, не отводя взгляда.

– Это было то еще приключение.

– Хочешь, повторим как-нибудь? You and I, you and I…

– Ну уж нет!

Он, конечно, дурачился, но у Джека был красивый голос. А она, будто назло, не умела петь. Только тихонько мурлыкать что-нибудь под нос, будучи в хорошем расположении духа.

Не сейчас, напомнила она себе.

Даже использовать безвременье Дома не выйдет, чтобы отдохнуть. Она все равно не сможет провалиться в сон, пока не получит подтверждение своим догадкам.

– Акто!

Малыш вынырнул из-за угла и на радостях запутался в мокрых волосах. Липа только сейчас огляделась по сторонам, пытаясь понять, на каком этаже Дома они находятся. Песенное настроение сдуло порывом сквозняка.

– По этому коридору мы шли к Глотай-комнате.

– Плюй-комнате.

– Неважно! – Она махнула рукой. – Значит, лаборатория О’Доннелла в той стороне.

– А кто «мы»?

– Меня Игошка провожал.

Джек усмехнулся.

– Нашла общий язык с чертенком? Никто из наших не сумел, только Баб-Уля подкармливает, как родного.

Липа улыбнулась, вспомнив про «увнуковление». Ее знакомство с Домом было таким далеким… и все было в новинку: дико, страшно, непонятно. Хотелось прижаться к Игнасу и стоять, пока иллюзия не рассеется.

– Джек? – Он смотрел на нее уже серьезно. – У тебя есть своя комната?

Раз у Игнаса была – и у Баб-Ули, – то наверняка каждый обитатель дома мог выбрать для себя подходящий уголок.

– Решила все-таки вздремнуть?

– Да нет, я бы… – Липа перестала подбирать слова и сказала как есть. – Мне нужна твоя одежда.

– Motörhead или Metallica?

– Чувствую себя как на модном показе. Давай «Метлу».

Джек протянул ей футболку и отвернулся. Какое же счастье снова оказаться в человеческой одежде! Даже если она больше на несколько размеров. Прикосновение белого хлопка к коже и ощущение свободы – вот ради чего она жила последние часы.

От верхнего платья и юбок Липа избавилась сама: они лежали на полу грудой тряпья. С крючками и шнуровкой помог Джек. На сей раз без шуток и «тонких» намеков. Молча и сосредоточенно.

Его комната находилась под крышей. Чем-то напоминала ее мансарду на острове, хотя сиренью здесь не пахло. Если бы не сырость и творческий беспорядок, жилище было бы уютным. Низкая кровать, встроенный в стену шкаф с двумя полками, кипа журналов, которые Джек вряд ли читал – скорее прикрывал дыры в полу, – и мягкое кресло-пуф, в котором он сейчас развалился.