Фейрум

Упавшая звезда родится снова – и Отшельник ее дождется. Они станцуют, как хотели когда-то, и время пойдет своим чередом, потому что Небесный Змей узнал, каково это – быть любимым. Он осуществил чужую грезу. А счастливый ли финал у истории – каждый решит для себя.

Раздался звук аплодисментов.

Последняя карта из колоды – уже не пустая – рассыпалась пеплом.

Она сидела за игорным столом в тесной комнате.

Сознание возвращалось понемногу: требовалось время, чтобы вспомнить, как ее зовут.

Липа. Филиппина. Деревце.

Пространство казалось зыбким, словно она еще находилась вне времени. Вне рамок. Вне постижимой реальности, где сражались – и приходили к согласию – два божества.

Она моргнула и подняла взгляд. На нее смотрели черные, как угли, глаза. Ловким жестом Койот разделил колоду.

– Решила меня обхитрить, мисс Филиппина? Тебя ведь предупреждали.

«Не пытайтесь перехитрить судьбу…»

– «Все двери открыты перед распахнутым сердцем», – повторила она чужие слова. – И еще: «слова обладают силой». Вы сами дали мне подсказку. Я ею воспользовалась. И говорила от души. Правду. Так в чем обман?

– В том, что хватила лишнего. Тебе мало своей истории? Решила использовать дар, чтобы пообщаться с богами? Не только устроить судьбы друзей, но и перекроить заново реальность?

– Только вам можно? – огрызнулась она. – Унктехи не сам решил уснуть, вы заточили его в «стержне» подо льдом. Решили посмотреть, что будет. Понравилось?

– Было занятно, не скрою. – Трикстер пожал плечами, двигая половинки колоды к центру стола. – Загадывай карту.

Дама червей – последнее, что у нее осталось, – легла в правую стопку, слева от Койота. Выигрыш понтера. Вот только банка у них не было.

– Где Джек?

– Это все, о чем ты просишь?

– Для начала – да.

– Немногие смертные так со мной говорили. – Он хрипло, по-волчьи рассмеялся. – Просто чтобы ты понимала, Филиппина… Мне претят однобокие концовки. Счастья для всех не существует. Но признаю: мне по нраву твоя смекалка. Умение бросить все корешки в один котел.

Он собрал карты эффектным веером.

– Хочешь узнать, что было на последней?

Она помедлила. Качнула головой.

Там была их общая с Джеком история – этого достаточно. Не все знания идут на пользу. Со временем она научится отделять зерна от гнилых плевел, но пока Филиппина стояла в начале пути. И в его конце. Как гвоздик на шнурке, согнутый в кольцо. Эта двойственность отчего-то была приятной: наполняла изнутри силой и лихим запалом. Ведь ничто не кончается.

– Как пожелаешь. – Койот повел плечом. Колода растворилась в воздухе. Вместо нее он держал в пальцах пузырек из мутного стекла. Внутри переливалась жидкость цвета дегтя. – Берешь? Или тоже откажешься?

– Для чего?

– Вспомни о главном желании, которое ты упустила. Все другим – ничего себе. – Он по-звериному фыркнул, явно осуждая.

Мама. Там, у озера, она не надеялась вернуться – перестала быть Липой из Бранова, – но теперь…

– Это ей поможет? – Она смотрела на флакон, как на опасное насекомое.

– Ты сама знаешь: фейрит – яд, и он же лекарство. – Трикстер не остался в долгу, подбросив блестящую монету. – Все по вере твоей, сказочница. Приготовься отправиться домой. Не только Бубновый Валет может гулять между мирами.

Койот щелкнул пальцами.

Мама спала на больничной койке: руки по-детски сложены под щекой, светлые волосы разметались по подушке. Край одеяла сполз, и Липа села на корточки, чтобы поднять его с пола. Как же сильно она скучала…

– Я не могу.

– Да брось, ты ведь думала об этом много раз, но оттягивала решение. Бежать больше некуда, мисс Филиппина. От себя не убегают.

В груди болезненно сжалось, когда она дотронулась до маминого плеча, легко, чтобы не потревожить сон. Если она откроет сейчас глаза, вспомнит ли свою Липку? Назовет ли ее по имени?

– Так я и думал. Вы, смертные, любите трагедии на пустом месте. Ваша вера то льется водопадом, перекраивая миры, то даже каплю не выжать.

Койот повернулся, чтобы уйти.

– Стойте! – Липа зажмурилась. Сейчас или никогда. Она должна сделать выбор. – Давайте флакон.

«Всякий эффект непредсказуем», – говорил Игнас, объясняя ей суть фейрита. Она могла нанести непоправимый вред. Или до конца жизни жалеть о том, что не попыталась все исправить.

Липа ощутила тяжесть холодного стекла на ладони, а следом – прикосновение чего-то влажного и немного жгучего.

– Акто!

Он все-таки не оставил ее. Парил над кроватью, выбравшись из Липиного кармана, и взволнованно мигал оттенками зеленого.

– Я тоже рада, малыш. Помнишь нашу первую встречу? Как ты спас меня в ту ночь?.. Сможешь повторить?

Акто взмахнул щупальцами. Совсем скоро его не станет: анимоны как спутники Скорби исчезнут из этого мира, но Липа верила, что ему под силу сотворить еще одно, последнее, чудо.

За спиной раздался щелчок: Койот не прощался.

Эпилог