Фейсконтроль на главную роль

   – Знаю, «Скорая» уже едет. Но что можно сделать для Нины сейчас?

   – Перечисли имеющиеся у них медикаменты, – приказала Ксюня.

   Я, роясь в большой железной коробке, которую принесла Ариша, начала озвучивать названия.

   – Укол сумеешь сделать? – поинтересовалась Оксана.

   – Внутримышечно да, – храбро ответила я, – Хучу ведь я лекарства ввожу.

   – Отлично. Действуй по моим указаниям… – велела Оксана.

   Когда Эрик увидел, что я со шприцем в руках подхожу к Нине, в его глазах промелькнуло беспокойство.

   – Не надо! Вдруг ей хуже станет?

   – Оксана плохого не посоветует, – зыркнула я на него и, мысленно перекрестившись, воткнула под кожу Нине больной иглу.

   Через пару минут судороги отпустили Нину, она приоткрыла один глаз.

   – Мама! – кинулась к ней Арина. – Тебе лучше?

   – Мне удалось расшифровать записи Панкрата, – по новой завел Эрик.

   Я рухнула в кресло. Оксана отличный хирург, у нее огромный опыт, она работала на «Скорой помощи», в реанимации, умеет быстро и точно оценивать обстановку. Слава богу, что у Лаврентьевых в аптечке нашлись лекарства, правда, не все необходимые, но ведь Нине помогли.

   – Варваркин сообщает: если вскрыть тайник, непременно умрешь, – прокаркал Эрик.

   – Замолчи, – прошипела я, – жена тебя слышит.

   – Без негативных последствий, – будто не замечая меня, продолжал профессор, – к томам могут прикоснуться сам Варваркин, его посланец или абсолютно безгрешный человек с чистыми помыслами.

   – Остальные умрут? – в ужасе спросила Арина.

   – Да, – кивнул ученый.

   – Враки! – заорала девушка. – Хрень! Глупость! У мамули просто воспаление легких.

   – Оно так быстро не развивается, – перебил ее Эрик. – Но Панкрат оставил лазейку для воров.

   – Человек, покусившийся на коллекцию, может выжить? – обрадовалась я.

   – Верно. Но нужно совершить обряд.

   – Какой? – занервничала я.

   Только не подумайте, что я поверила в чушь про проклятие. Хотя Эрик говорил очень уверенно. И потом, Нина как-то мгновенно заболела. Если обряд, придуманный Варваркиным, выполним, то почему бы его не провести? Хуже уж точно никому не будет.

   – Помогите, – прошептала Нина, – Эрик… милый… давай…

   – Не трать зря силы, – остановил ее муж.

   – Что делать? Рассказывай! – велела я Эрику.

   – Нина должна покаяться в грехах.

   – И все?

   – Да.

   – Начинаем! – закричала я. – Нинуля, ты можешь говорить?

   – Угу, – донесся лепет с кровати.

   – Кто-нибудь помнит божьи заповеди? – занервничала я.

   – Не убий! – воскликнула Арина.

   – Думаю, это можно пропустить, – отмахнулась я, – Нина точно никого не лишала жизни.

   – Нина делала аборты, – вдруг заявил Эрик, – два раза. А это убийство.

   В моей душе неожиданно вскипела злоба.

   – Интересно, кто делал ей ненужных детей, а потом благословил на операции? Не одна Нина участвовала в процессе!

   Шея Эрика приобрела пунцовый оттенок.

   – Я в тайник не лазил, речь сейчас идет о Нине, – буркнул он.

   – Признаю и раскаиваюсь, – прошептала Лаврентьева.

   – Прелюбодеяние! – заорала Валя. – Мужу изменяли?

   – Честное слово, нет, – уже более уверенно ответила Нина. – Даже мысленно! Эрик – моя единственная любовь.

   – Чти родителей! – осенило меня.

   Нинуша легонько кашлянула.

   – Каюсь, была не всегда вежлива с отцом и мамой.

   – Не переживайте, все с родственниками бранятся, – успокоила ее Валя, – никто не провел жизнь ни разу не поругамшись.

   – Не укради! – объявил Эрик.

   – Едем дальше, – поторопила его я, – твоя супруга человек редкой честности!

   Из постели донеслось всхлипывание.

   – Прости, Дашута, прости…

   Я посмотрела на Нину.

   – Не нервничай, врач на подъезде. Если «Скорая» задержится, я сделаю еще один укол. Тебе ведь легче?

   – Да, да, да, намного. – Лаврентьева села и вытянула вперед руки, – Думаю, Эрик прав. Дело не в лекарстве, а в покаянии. Едва я про аборты сказала, как пальцы разжались!

   – Чьи пальцы? – не поняла я.

   Нина показала на свое горло.

   – Кто-то как будто душил меня, а тут враз отпустил. А после разговора о родителях и першить в горле перестало!

   – Ну и слава богу, – сказала я, косясь на пустой шприц. – Лишь бы тебе легче стало!

   – Прости, прости, я воровка! Мерзавка! Украла деньги!

   – Милая, ты говоришь чушь, – попытался остановить ее Эрик, но Нину уже понесло.

   – Никто не в курсе, да только если я не покаюсь, то умру, – заторопилась Лаврентьева. – Дашуля, помнишь, как у тебя под Новый год, в конце семидесятых, сперли кошелек?

   – Да, я тогда так расстроилась! Взяла накопленную на подарки сумму, поехала в «Детский мир» и потеряла портмоне. До сих пор обидно, – призналась я. – Хотя случались в моей жизни и более значительные потери, но о том происшествии не могу забыть. Вероятно, из-за того, что перед Новым годом не ждешь подлянки. А откуда ты знаешь про тот малорадостный факт? Я никому, кроме Наташки, о нем не рассказывала.

   – Этот я кошелек украла! – отчеканила Нина. – Ты мне позвонила и сказала: «Собралась в Детский мир, хочу подарки купить, а потом продукты поищу, присоединяйся, вместе веселей». А у меня в кармане пусто! Эрик приобрел какие-то книги, растратил заначку для праздника, перед твоим звонком я голову ломала, где тугрики взять. Никто ведь перед Новым годом в долг не даст…

   Я машинально кивнула, а Нина продолжила: