Фельдмаршал

Он прошел к председательскому столу и сел рядом с Браском. По другую сторону от епископа сел канцлер. И тот оказался как бы зажатым с двух сторон… На его лице мелькнул испуг, сменившийся смущением, затем появилось раздражение…

Маршал Олофзон и казначей встали у двери, загораживая выход с кафедры так, что весь капитул оказался как бы арестованным, ясно давая понять, что не дадут никому сбежать.

Продолжая также давить на каноников внезапностью своего появления, Густав обратился к ним:

– У меня к вам, как к учёным, людям вопрос!.. На чём основываются ваши знатные привилегии и права церковной власти?

Он обвёл их взглядом, отыскивая, кто окажется смелым, кто ответит.

Со своего места поднялся Пётр Галл, доктор права, профессор.

– Ваше величество, смею ответить вам! На жалованных грамотах и подтверждениях прежних шведских христианских королей, также на духовных завещаниях и дарениях особ богобоязненных, благородных и неблагородных, которые были подтверждены начальством!

Он замолчал, полагая, что дал развернутое и обоснованное объяснение права владения Церковью имуществом, оказавшимся у неё.

– Так, так, – промолвил Густав, пряча ухмылку в бороде. – Не имеют ли преемники престола этих королей равноправной власти взять назад законным образом то, что ко вреду их было исторгнуто из рук их?! И судя по обстоятельствам изменить их статус! Особенно же, когда они были обмануты человеческими баснями и монашескими выдумками!..

Профессор озадаченно молчал. Он не ожидал такого оборота дела, не мог сказать ни да, ни нет. Сказав «да», он признал бы незаконность захвата Церковью имущества других, сказав же «нет» – он подтвердил бы незаконность владения им в настоящее время…

Молчание затянулось.

– Ваша милость, может, ответите вы? – язвительно обратился Густав к епископу Браску.

Епископ тоже молчал, покрываясь то белыми, то красными пятнами… И сила и власть была на стороне короля…

И снова молчание… Наконец, они, каноники и профессора, зашевелились, приходя в себя от шока, от услышанного из уст короля.

Вскочил Еран Турзон, соборный настоятель, намереваясь поспорить с королем.

– Никто, никто! – замахал он руками. – Не смеет нарушать имущественные права святых церквей! Если не хочет быть навеки проклят!.. Десятина в пользу Церкви – это божественное установление!..

«С ума сошли!» – хотелось закричать Густаву…

Соборный настоятель же, размахивая руками, зацепился широким рукавом рясы за сидящего рядом каноника, пошатнулся, чуть было не свалился на пол… Он был под хмельком…

Он ещё что-то кричал, сумбурно, заплетающимся языком:

– Привилегии Церкви основаны на декреталес!..

Но у него спьяну вместо этого слышалось «дрикеталес[80]…»

Густав усмехнулся, желчно пошутил:

– Да, вы много пьете, болтаете много! А государству от вас только один вред!..

Он понял бессмысленность дальнейшего разговора.

– Все привилегии Церкви и духовенства, не основывающиеся на слове Божьем, могут быть оспорены и изменены! – резко и категорично заявил он.

Покинув кафедру, он вышел из Академии и уехал с сопровождающими его людьми в Стокгольм.

* * *

Упсала. Двенадцатого января 1528 года. Коронация началась с торжественного шествия от архиепископского дома до соборной церкви.

Впереди шли дворяне, за ними государственные советники. Их, советников, вел граф Иоганн Гойский. Ему как зятю короля Густава была оказана особая честь: над ним несли балдахин. Державу нёс гофмейстер маршал Ларс Сиггезон Спарре, нести меч поручено было государственному советнику Гольгеру Карлзону Гере.

В церкви, на алтаре, уже лежала корона. Дворяне, советники, священники вошли в церковь, заняли свои места, внесли королевские регалии… Густав поднялся на амвон, обратил свой взор на собравшихся.

Рядом у амвона встали два епископа. Один из них, епископ Магнус Стремфельд, провел обряд литургии, затем совершил миропомазание нового короля. За ним епископ Магнус Зоммер произнёс проповедь с пожеланием справедливого, согласно божеским законам, правления новому королю.

После этого Густав зачитал присягу, которую он давал риксдагу, шведскому народу.

Священники, внимательно слушавшие его, не удивились после всех последних событий в государстве, что в присяге не было ни слова о папской Церкви.

Сеймовое постановление о коронации Густава подписали сенаторы. Епископы хотели было подписать его тоже, ниже всех, но там для них не оказалось предусмотрено место.

Тогда они приняли особый акт. В нем они, хотя и вынужденно, одобрили это постановление. Этот акт они заключили язвительной припиской: «Мы довольны, сколь богатыми или бедными его милость король хочет видеть нас»… Чувствуя себя униженными, они отказались заседать вместе с сенаторами. На это сенаторы охотно согласились.

Здесь же, в соборе, Густав возвёл в звание рыцарей тринадцать человек из дворян, заседавших у него в совете. Затем, покинув собор, процессия двинулась так же торжественно к архиепископскому дому. И на всём пути её следования дворовые короля разбрасывали народу монеты…