Фельдмаршал

Действительно, в середине октября, шёл 1531 год, из голландского порта Энкгуйзена вышел флот Кристиана: двадцать пять хорошо вооружённых кораблей, десять тысяч войска набранного на деньги, четыреста тысяч гульденов, которые Кристиан получил от своего шурина – императора Карла V. Немалые суммы выделили ему богатые голландские купцы, уже давно старающиеся потеснить Любек в торговле на Балтике… Октябрь месяц: частые ненастья на севере, штормило море. Флот Кристиана попал в сильную бурю около Варберга, близ берегов Халланда. Она раскидала корабли. Половина их потонула около Фрисландии. Остатки флота добрались до Норвегии. Там Кристиан встретился с архиепископом Тролле и другими преданными ему людьми. И он сразу же созвал в Осло на сейм норвежских чинов. И там, на сейме, его канцлер Павел Кемпе поставил предложение о том, чтобы все чиновники снова дали ему, королю Кристиану II, клятву в верности и отреклись от повиновения королю Фредерику. И те тотчас же присягнули ему.

Кристиан немедленно потребовал от Магнуса Гилленстьерна, коменданта Аггерской крепости, сдать крепость. Но тот схитрил, попросил отсрочить капитуляцию до начала весны, ссылаясь на зимние шторма. Тогда, мол, он отправит королю Фредерику письмо, получит ответ… Сам же стал укреплять замок…

В это время, по приказу Густава, из Лёдёсе выступила шведская конница под началом государственного маршала. Она перешла вброд студёную речку по дороге, ведущей в Гизингон, и подступила к лагерю Кристиана, при Кунг Эльфе.

Появление её было неожиданностью для Кристиана.

– Ты уверял меня, что в Швеции нет придворных мужей! – набросился он с обвинениями на Тура Ензона.

Он был взбешён от такого.

– А разве эти, которых я вижу, женщины? – показал он рукой в сторону шведской конницы.

Таких обманов он не прощал. Тура Ензона нашли поутру без головы на улице Кунг Эльфа.

Это неожиданное появление шведской конницы вынудило Кристиана снять осаду Бохуслена. Он отступил с боем через Гёте-Эльф, потеряв при этом несколько сот солдат, расположился лагерем при Шипландской церкви.

Наступила зима, жестокая зима, о какой не слышали даже старики.

Сам маленький принц, король Кристиан, сидел со всеми в лагере.

Между тем шведский маршал и датский генерал перекрыли все дороги, ведущие к его лагерю, перехватывали обозы с кормами. И в лагере начался голод. От голода, холода и нечистот по лагерю поползли заразные болезни. Каждый день умирало по десятку человек. Пошли слухи, что такое же, стужа, болезни, зараза и смерть, гуляют повсюду на севере, и в той же Англии… В наказание за грехи наши… Слухи передавали шёпотом…

К концу зимы у Кристиана осталось от его армии не более двухсот человек. Это была катастрофа.

В мае месяце к гавани Осло подошёл датский флот, а с ним и флот из Любека. Епископ Оденсейский Канут Гилленстьерн, прибывший на датском флоте, послал в лагерь Кристиана гонца с сообщением, что он уполномочен королём Фредериком заключить с Кристианом договор об условиях отречения его от права на датскую корону.

Кристиан обошёл в последний раз свой лагерь… Холодные палатки, тишина… Бродячие собаки, тощие, пустыми глазами равнодушно провожали его… Некоторые потащились было за ним, надеясь на подачку, но затем отстали…

Обойдя лагерь, он собрался с силами, чувствуя, что готов пройти до конца путь, на который когда-то ступил ещё в детстве.

Вернувшись к своей палатке, он приказал капитанам построить всех солдат, способных ходить.

– Господа, товарищи, теперь вы свободны! – объявил он солдатам, остаткам своей армии, собравшимся в центре лагеря. – Ваши капитаны выдадут вам причитающееся жалованье!.. Благодарю за службу, господа! – поклонился он им.

Он приказал капитанам зажечь лагерь… Огонь, хилый, как те же собаки, не хотел гореть. Гореть после такой зимы было нечему.

С двумя верными ему капитанами, покинув лагерь, Кристиан вошёл в город, в Осло, со своими дворовыми и телохранителями. На следующий день он отправил гонца к епископу Кануту Гилленстьерну с письменным уведомлением, что готов вступить в переговоры, как настаивал его дядя, король Фредерик.

* * *

В середине мая сошлись на переговоры при Экинбурге уполномоченные с обеих сторон.

Кристиан явился туда лично. Государственные чины, датский сенат, перепуганные его реформами, мелкие людишки, какими считал он их, выставили ему требования: «Ничего не предпринимать ни словами, ни письмами, ни делами во вред королю Фредерику! Норвегия остается в таком же состоянии, в каком находилась до нашествия короля Кристиана! Присяга в верности королю Кристиану норвежских чиновников и жителей считается недействительной!.. Войско короля Кристиана и преданные ему люди могут беспрепятственно удалиться из государства!.. Если же он не заключит договор с королем Фредериком, то может удалиться в Германию или куда пожелает… Все эти пункты король Кристиан должен подтвердить клятвой, что он будет честно и точно соблюдать их!..»

Уполномоченные предъявили ему ещё условие, чтобы он сам лично ехал к королю Фредерику для переговоров.

Кристиан, выслушав их, отправил письмо к своему дяде Фредерику.