Фельдмаршал в бубенцах

— Здесь не водится никаких Гверино! — отрезал он внушительно, уже берясь за кольцо, но военный придержал дверь.

— Погодите. Гверино — это кличка, — пояснил он, поддавая в голос металла. — А я только посыльный. Мессер, это весьма важно, а времени у меня в обрез.

Повар поколебался: военный выглядел прилично, и просто захлопнуть у него перед носом дверь, вероятно, было бы не слишком уместно.

— У нас есть слепой постоялец… — неохотно протянул он. — Могу спросить, не ждет ли он писем. От кого послание, служивый?

— От Годелота Мак-Рорка, — нетерпеливо отозвался военный. Энцо еще миг подумал, но потом кивнул и подошел к лестнице.

— Мессер Моранте! — зычно гаркнул он. — Извольте спуститься, коли вам не в тягость!

Наверху почти сразу скрипнула дверь, и на лестнице показался Джузеппе.

— Что стряслось? — спокойно спросил он, а повар подозрительно зыркнул на визитера:

— Да вот, гость пожаловал, говорит, к вам.

Пеппо безошибочно двинулся к посыльному.

— Доброго дня, господин военный, чем могу быть полезен?

Служивый откашлялся, во все глаза глядя на странного собеседника.

— Вы Слепой Гверино? — вопросил он суровым от растерянности тоном. Но неподвижные глаза только на миг прищурились:

— Я самый.

— Письмо у меня для сестрицы вашей. От Годелота Мак-Рорка. Знаете такого? Извольте передать.

Солдат протянул завернутую в тряпицу записку, заметив, как непроницаемое смуглое лицо дрогнуло, а в уголках глаз собрались мелкие лучики, словно слепой сдерживал улыбку.

Назад Морит шагал, преисполненный воинственного и победного духа. Выполнить поручение друга было, несомненно, приятно. Но куда важнее для тосканца стало то, что сегодня он одержал верх над самим грозным полковником Орсо…

* * *

…Тосканец молчал, отчего-то глядя не в глаза командиру, а на раскрытую ладонь протянутой руки.

— Письмо, Морит, — повторил полковник, не повышая голоса.

Рядовой все так же молчал. «Не лгать» — этот принцип был вколочен в каждого из подчиненных Орсо как гвоздь, до самой шляпки. Но на сей раз, похоже, предстояло шагнуть через привычные барьеры.

— У меня нет никаких писем, — ответил он, пытаясь отцедить из голоса нервную хрипотцу.

— Не врите, — равнодушно отрезал полковник. — Морит, я знаю, что оно у вас есть. Просто отдайте его. Еще одна ложь, и вы попадете под арест. Тем самым вы навредите себе и совершенно никому не поможете. Я жду.

Солдат прикусил язык так, что ощутил солоноватый привкус крови. А потом медленно вынул записку Годелота и протянул полковнику. Орсо принял ее, осторожно развернул и углубился в чтение. Черные брови его дрогнули и слегка поползли вверх, будто кондотьер увидел нечто чрезвычайно забавное и даже пикантное. Это насмешливое движение неожиданно пробило сковавшее Морита оцепенение, и он, не успев сдержаться, запальчиво выкрикнул:

— Да что ж вы за человек, полковник?! Это же письмо невесте! Последнее, из самого нутра, как исповедь! У нее же ничего больше не останется, кроме записульки этой! А если она ждать Годелота станет? Вот так всю жизнь и прождет, надеясь! А его уже не будет! И ждать-то некого! Оно не для ваших глаз! Хоть что-то Годелоту оставьте, что ж вы как ворон на подранка!

Орсо медленно поднял глаза. Опустил брови. И рядовой уже ждал, что сейчас его без затей наотмашь ударят в лицо. Но полковник вдруг бережно свернул письмо, снова обернул полотном и протянул назад.

— Вы правы, Морит, — серьезно и без тени насмешки ответил он, — я перегнул палку. Отнесите письмо, я разрешаю.

…Переходя мост, тосканец передернул плечами, вспоминая эту сцену. Сейчас ему уже казалось невероятным собственное окаянство, понеже командира он боялся крепко, пусть и скрывал это, как умел, от однополчан.

Ничего… При всей своей суровости Орсо никогда не сводил с подчиненными запоздалых счетов. Раз уж сразу не прибил — стало быть, пронесло. А Годелоту об этой сцене знать необязательно. Ему только хуже сделалось бы от мысли, что его последнее письмо читал посторонний.

С этой здравой мыслью Морит окончательно воспрял духом и прибавил шагу.

* * *

Энцо уже выпроводил визитера и громыхал чем-то на кухне, а Пеппо все так же стоял у лестницы, задумчиво вертя письмо в пальцах.

Что-то случилось… Лотте даже не стал ждать, что друг опять заглянет к Фарино. Он послал письмо прямиком в тратторию, хотя это было и не слишком разумно. Более того, он прислал однополчанина. В этом не оставалось сомнений: судя по запаху, исходившему от визитера, они с Годелотом коротали время в одной и той же караулке. Значит, дело настолько важное, что медлить нельзя.

Пеппо сдержал досадливый вздох. Придется рискнуть и ему, полагаясь на благоразумие друга. В конце концов, он передал письмо «для сестрицы».

— Любезный Энцо… — окликнул он, осторожно заглядывая в кухню.

— Чем могу служить, мессер Моранте? — с готовностью отозвался повар. — Обед еще не скоро, но ежели вам чего желается…