Фельдмаршал в бубенцах

Еще не занялся рассвет, когда Годелот осторожно свернул письмо, написанное факельной сажей на обороте рецепта. Он снова старательно углублял следы щепки, которой выписывал букву за буквой, хотя знал: это письмо нужно прочесть, нигде не ошибившись. Пеппо понадобится зрячий помощник.

Обернув записку обрывком рубашки, солдат вздохнул. Итак, Пеппо может не получить письмо вовремя. Может не получить его вообще. Может не суметь его прочесть. Может довериться ненадежному человеку. Может не поверить этому письму, сочтя новым подлогом. Может решить не рисковать и попросту не прийти. С ним может что угодно случиться по дороге. Словом, им нужно чудо. Нужно, чтобы Господь всерьез был на их стороне. Только кто знает, считает ли Он их правыми…

Шотландец встал из-за стола, шагнул к койке и опустился на колени. Несколько секунд молчал, не зная, как начать молитву. Заученные с детства готовые слова казались ему неубедительными. Их ежеминутно возносят десятки тысяч людей. Услышит ли Господь еще один монотонный голос? Годелот еще немного помолчал и заговорил.

Это едва ли можно было назвать молитвой. Он говорил с Создателем все быстрее и горячей, просил, объяснял, убеждал. Он был откровенен подчас до грубости и не пытался оправдываться или хитрить. Сейчас он верил: его услышат, только если он будет искренен в каждом слове. Он поколебался на последнем «Аминь», секунду помолчал и добавил:

— Спасибо, что выслушал.

И осел на пол, чувствуя себя совершенно опустошенным и невероятно, непривычно спокойным, будто действительно излил душу понимающему и доброму исповеднику. Оставалось последнее, что зависело от него в ту ночь.

Пробило половину пятого утра. Годелот подошел к двери и негромко в нее постучал. В шесть Морита сменят с караула. Отзовется ли он на стук?

Но тосканец отозвался почти сразу. Отперев дверь, он заглянул в каземат.

— Тишина, как в гробу… — прошептал он. — Трудно поверить, но даже Ромоло, наверное, храпит. Чего случилось, дружище?

— Тео, старина, помоги мне еще разок. Последний, памятью матери клянусь.

Тосканец бегло оглянулся и скользнул в камеру.

— Сначала говори, чего сделать нужно, а там вместе подумаем.

Годелот заговорил еле слышно:

— Тео, ты Венецию знаешь как родную. Скажи, в Сан-Поло есть местечко под названием «Серая цапля»?

Морит нахмурился и помолчал, а затем кивнул:

— Да, траттория есть такая. Дорогая, там при деньгах люди квартируют. Я внутри не бывал, но фасад знатный.

— Вот… — Годелот с отвращением услышал, как взволнованно дрогнул его голос. — Брат, мне до смерти перед тобой совестно. Но… словом, я узнал, что выйду я отсюда, скорее всего, прямиком на плаху. Ты с караула скоро сменишься. Снеси туда письмецо, Богом прошу. У меня приятель там сейчас живет. А его сестра — моя невеста. Она ничего еще не знает, но… не могу я просто так исчезнуть и даже вести о себе не подать.

В лице Морита что-то дрогнуло.

— Вот черт! Это к ней ты по воскресеньям бегал?

— К ней.

Тео поколебался, а потом решительно протянул руку:

— Давай письмо! Как приятеля-то звать?

— Оставь письмо для Слепого Гверино, он поймет, — ответил Годелот, вкладывая послание в ладонь тосканца. — Только осторожно с ним, оно черт-те чем нацарапано. И, Тео… мне поскорее нужно. Времени может быть совсем мало.

— Во кличка… Ответа ждать? — мрачно спросил Морит.

— Нет. — Годелот сжал руку однополчанина. — Тео… Спасибо. Храни тебя Господь.

Морит неловко потоптался на месте, вздыхая и что-то пытаясь сказать, но лишь чертыхнулся, махнул рукой и вышел, заперев за собой дверь.

Он сел на привычную скамью под фонарем и взъерошил волосы. Отсюда — прямо на плаху. Что же, без суда? Даже в грязных военных ставках под проливными дождями Фландрии в первую его военную кампанию над пленными учиняли суд. А теперь его соратник будет просто казнен даже без права обелить себя… Как сарацин из рассказов деда, старого полуспившегося вояки, побывавшего на Востоке.

Морит откинулся назад, опираясь о стену. До чертей захотелось напиться, а потом пойти и плюнуть в рожу полковнику. Конечно, он не решился бы на это даже после бочки вина. Но все равно хотелось.

С кухни потянуло дымом — Филомена развела огонь. До смены караулов меньше часа. Тосканец ощутил, как внутри что-то само собой подобралось, словно проснувшийся мелкий зверек. Сразу после завтрака он сходит в Сан-Поло. А потом… потом будет видно.

Наконец колокола отбили шесть утра, и в коридоре показался заспанный солдат из городского отряда. Обменявшись с Моритом рукопожатием, он подозрительно оглядел дверь каземата, что-то пробурчал и сел на ту же скамью с явным намерением еще малость вздремнуть.

Уже заканчивалось утреннее построение и Фарро зачитывал реестры, когда в караулке появился полковник. Ничего странного в этом не было, Орсо любил неожиданно нагрянуть с проверкой, дабы подчиненные не теряли должного служебного рвения. А посему Морит выпрямился и придал себе молодцеватый вид. Полковник окинул взглядом строй, по обыкновению задерживая прицел глаз на каждом лице, и двинулся к двери. Уже на пороге обернулся: