Фельдмаршал в бубенцах

Дни тянулись своим чередом, попеременно заполненные то скукой, то нехитрыми солдатскими развлечениями, пока не наступил очередной ничем не примечательный вечер. Гарнизон едва успел отужинать, когда явился капрал Фарро и сделал неожиданное объявление: мальчик-скороход занемог, и есть подозрение на корь, порой называемую малой оспой. Болезнь превесьма неприятная да к тому же люто заразная. А покуда бедолага изолирован от прочих обитателей особняка до выяснения, чем же он все-таки хвор. Все же до единого, кто проживает в доме, должны поочередно явиться к доктору для спешного осмотра на предмет угрозы эпидемии.

Солдаты отнеслись к новостям по-разному. Кто-то за плоскими шутками прятал заметное беспокойство, кто-то вовсе безразлично пожал плечами, но приказы не обсуждаются. Без лишних разглагольствований распределившись по старшинству, гарнизон особняка потянулся к доктору Бениньо. По мере осмотра никто еще не был признан больным, поэтому напряжение понемногу спадало, и к тому моменту, как подошла последняя очередь, Годелота, — корь успели с общим облегчением снять с повестки дня, хотя врач и предупреждал о малопонятном «периоде инкубации».

Соратники уже удалялись вниз по лестнице, почтительно стараясь не громыхать сапогами. Морит, обернувшись, помахал шотландцу:

— Догоняй! В караулке подождем!

Тот натянуто кивнул в ответ и подошел к знакомой двери, чувствуя себя так, будто за ней скрывался приснопамятный каземат инквизиции. Взялся за ручку и несмело вошел.

— Добрый вечер, господин доктор, — хрипловато произнес Годелот и откашлялся.

— Входите, Мак-Рорк, — деловито отозвался врач, звеня чем-то в недрах объемистой корзины. — За вами еще кто-нибудь есть?

Подросток попытался говорить тверже:

— Нет, господин доктор, я последний.

Бениньо еще некоторое время шумно звенел склянками, а затем уронил руки на стол и замер.

Годелот с полминуты постоял неподвижно, потом негромко спросил:

— Доктор… мне нужно что-то сделать? Снять колет или… что-то в этом духе?

А врач обернулся к юноше и посмотрел ему прямо в глаза знакомым, совсем прежним взглядом.

— Нет… не нужно… — пробормотал он. — Садитесь, Годелот. Мне… очень надо с вами поговорить.

Шотландец секунду помедлил, машинально огляделся и двинулся к тому самому креслу у камина, в котором сидел в прошлый раз. Опустившись в его мягкое нутро, он замер, следя за доктором. Сердце взволнованно заколотилось. Неужели сейчас что-то изменится?.. Но почему Бениньо выглядит таким растерянным и подавленным?

А врач тоже подошел к камину, сегодня холодному и темному, сел напротив солдата и хмуро потер лоб сжатыми пальцами обеих рук.

— Годелот. Мы с вами совсем не общались в последнюю неделю. Полагаю, нам обоим стоило обдумать тот непростой разговор. Надеюсь, вы сумели… прийти к каким-то разумным выводам. — Он снова вздохнул. — Впрочем, я не об этом хотел поговорить с вами. Я лишь надеюсь, что тот вечер не сделал меня… вашим врагом.

Подросток озадаченно пробормотал:

— Вовсе нет, доктор, что вы… Напротив. Я думал, что вы не простите мне того случая. Я вел себя тогда, как…

— …как глубоко порядочный, но глупый мальчишка, — отрезал Бениньо. — Оставим это, Годелот.

Губы врача передернулись. Он побарабанил пальцами по подлокотникам кресла, глядя куда-то в угол за спиной шотландца, а потом продолжил с видимым усилием:

— Друг мой. Ваши однополчане будут ждать вас. Поэтому я перейду к делу, хотя, право, чувствую себя препаршиво, говоря с вами об этом. Годелот, мне нужна ваша помощь. Очень нужна. Поверьте, я не стал бы обращаться к вам, будь у меня иной выход. Но… вы единственный, кому я могу доверять. Не потому, что мы друзья. Просто потому, что вы действительно честный человек, еще не тронутый гнильцой прагматизма и житейской сметки. Как красиво нынче называют подлость, господи помилуй!

Шотландец ожидал чего угодно. Он никогда не знал, что скажет этот человек в следующий миг. Но просьбы о помощи он не ждал. Однако раздумывать было не ко времени. Настал тот самый момент, о котором говорил ему Пеппо. Доктор снова позвал Годелота, и упускать этот шанс было нельзя.

Юноша спокойно кивнул:

— Что я могу сделать для вас, господин доктор?

А Бениньо подался вперед, и лицо его окаменело:

— Годелот. Я прошу вас взять короткий отпуск, съездить туда, куда я попрошу вас, и передать то, что я вам дам.

Шотландец несколько секунд молчал, потом склонил голову:

— Я не уверен, что мне предоставят отпуск, господин доктор.

Но Бениньо лишь покачал головой:

— Все зависит от того, как просить. Сошлитесь на полученное наследство. Я даже напишу вам подобающее письмо. Да, не улыбайтесь так скептично. В бытность мою студентом мой лучший друг изучал право. Я часами слушал его скучные разглагольствования. Прошло много лет, но я и сейчас сумею составить бумагу так, что человек, не имеющий отношения к юриспруденции, не заметит неточностей. — Он вдруг горько скривил уголок рта. — Забавно… Я, ничего не объяснив, уже сулю вам поддельные документы. Как легко толковать о морали, пока не припечет!