Феминистки не носят розовое (и другие мифы)

Десятилетняя я была бы во мне ужасно разочарована. По ее мнению, сейчас я должна была бы водить желтый «фольксваген битл», жить в шикарной квартире в «большом» городе (я родилась и выросла в городе Саскатун, канадской провинции Саскачеван, так за «большой» город сойдет любой, кроме него), с двумя детьми, кошкой, которая любит меня и с бо́льшей радостью проводит время со мной, а не спит (это однозначно самый невыполнимый пункт всего списка), и, конечно же, я — лучший хирург города.

Давайте чуть-чуть отмотаем назад. С самых ранних лет я знала, что хочу стать врачом. Мне никогда не говорили, что я не смогу. В возрасте одиннадцати лет я очень быстро выяснила, что единственное, что действительно волновало родителей, было: а) наше отношение к людям и б) насколько всерьез мы воспринимали обучение. Так что, когда я каждый день возвращалась домой с новой идеей (например, однажды я сказала маме, что хочу полететь на Луну), мне обычно отвечали что-то вроде: «Здорово! Заверну тебе обед с собой!».

В пятнадцать я окончила школу и спустя всего месяц поступила в медицинский колледж. Мой план был простым: в элитных школах я изучу несколько хирургических специальностей, надену милую хирургическую шапочку, успокаивающую пациентов, (но не заставляющую сомневаться в моих профессиональных способностях), и всегда буду иметь в своем распоряжении свободное время, несмотря на операции, необремененная бытовыми заботами о воспитании детей и ведении хозяйства. А еще — подобно завязкам всех ромкомов начала нулевых и «Анатомии страсти» — каждый встречный будет сходить по мне с ума от любви.

Однако, когда я училась на последнем курсе, разразилась гражданская война в Ливии, и в попытке обеспечить участие женщин в процессе национального строительства я основала организацию женского права — «Голос женщин Ливии (ГЖЛ)». Навела справки и узнала, что при участии женщин в круглом столе, когда закладываются основы нового государства, формируются службы безопасности и учреждаются органы власти, гарантируется долгосрочное участие женщин в жизни страны. Я окончила медицинский колледж и, вместо того чтобы искать хирургические специальности, читала лекции на TED-конференциях и обсуждала мировые стратегии. Меня постоянно спрашивали, где я позаимствовала свои взгляды, словно у меня самой они появиться не могли.

Впервые моя уверенность пошатнулась почти год спустя после основания ГЖЛ. Я встретилась за кофе с человеком, которого считала своим наставником, взрослым белым мужчиной, который после моего рассказа об ожесточенном споре с одним из коллег простодушно посоветовал следующее: «Не представляй откровенной угрозы, Алаа, не высказывай своих убеждений столь открыто». Когда я спросила, что он имеет в виду, он уточнил: «Есть четыре препятствия, с которыми тебе предстоит столкнуться в своей карьере: происхождение (ливийское), вера (очевидное мусульманство), пол (ты — женщина), — тут он усмехнулся, — с последним будет проще, потому что ты его перерастешь: возраст».

Я впервые почувствовала, что не имеет значения, сколько сил было вложено в дело, и если хочу добиться «успеха», придется сдерживаться, чтобы не причинить неудобства другим. Несколько следующих месяцев я меньше говорила, реже отстаивала свою точку зрения, и не из-за совета, а потому, что впервые в жизни не была уверена, что мои точка зрения, голос и предложения кому-то нужны.

Месяцы спустя я пошла на первую встречу на высоком уровне. Чтобы вы поняли, как я волновалась, представьте, что вам двадцать один год. Дни напролет я готовилась к этой встрече, а когда вошла в конференц-зал, увидела собственное имя, выгравированное на деревянной табличке. Я заняла свое место и начала вытаскивать из сумки документы; никогда я не чувствовала такой уверенности в себе, и в этот момент ко мне подошла девушка-стажерка, примерно моего возраста, может, на год старше, и сказала: «Прошу прощения, но это место доктора Мурабит, насколько мне известно, у него трудный характер». Она продолжила, добавив, что мне лучше сесть сзади, вместе со всеми сотрудниками административной службы.

Я подхватила блокнот и ноутбук, пошла и села сзади; не знаю, скольким из вас это знакомо: когда ты словно немеешь и как будто наблюдаешь за всем со стороны. Я не вернулась на свое место, пока мои коллеги, заметив, что меня нет, не сказали «сесть за стол».