Феминиум

Пьяненький бард тянул длинную сагу про битву при Маг Туиред, в которой Фир Болг хоть и уступили детям богини Дану, но доказали тем свою отвагу и сберегли Коннахт. Барда почти не слушали, обсуждали вперемеж фоморьи вращающиеся башни и копья, которые не только пронзают, но и жгут, и ядовитый глаз Могучего Балора. А с другой стороны – силу Огмы, швыряющего камни, меч Нуаду, поражающий все, а более всего – живое копье Луга, столь свирепое, что вне битв его приходится держать в сонном зелье. Делали ставки. Кто-то больше верил в фоморов: дескать, они здесь были всегда и всегда будут. Другие качали головами: мол, есть у детей Дану некий котел, в который воинов павших кладут, а они встают оттуда живые и снова идут в битву, если только у них не отрублена голова и не повреждены мозг и позвоночник, и якобы это посильнее будет. Филид Аморген визгливо кричал, что смысл его жизни теперь в этой земле, потому что он жизнью сына заплатил, только чтоб ступить на нее. Парень упал с борта и утонул – так поняла Эрин из его причитаний и еще подумала, что если бы за Фир Болг числилась какая-нибудь хоть маленькая, но победная война, сага о ней была бы на пирах племени более популярна. Хотя, если поразмыслить, тогда все могло закончиться для Фир Болг намного печальнее: так, что и имя Фир Болг не звучало.

Можно было тихо вставать и уходить: замужним женщинам и сговоренным невестам не след сидеть в общем зале с мужчинами после того, как пир переваливает за полночь и начинается непотребство. Эрин как раз рассчитывала, как она встанет и исчезнет – так, чтобы никто не заметил: дескать, моргнули, а ее уже и нет, да, в общем, никому и не надо. Однако тут раздался шум у распахнутых ворот: во время пира их по обычаю держали открытыми, чтобы всякий мог прийти и угоститься. Эрин как раз напротив сидела: подняла глаза, посмотрев перед собой, через головы пирующих, и ей показалось, что там светлее, чем в зале.

Немудрено: в зале масляные плошки так начадили, что дым поглощал самый свет, а снаружи встала полная луна и голое взлобье скал залила серебряным светом. Эрин стало вдруг знобко, словно и прохладой потянуло оттуда, и легким, окрашенным голубым паром – как от воды бывает. Она даже не сразу заметила, что из-под стола ее дергают за юбку.

Под столом прятались Эйтне и, что удивительно, Мораг. Удивительно потому, что средняя знала правила. Детям нечего делать на пиру.

– Знаешь, – захлебываясь восторгом, шептала младшая, – кто только что приехал? Не поверишь! Фоморы! Военный отряд, а во главе его – всамделишный ихний принц! А копья у них – во! Сблизят они наконечники – а между ними синее пламя дугой! – она жестом показала дугу над своей собственной головой.

Эрин посмотрела на отца: ему как раз докладывали о том же самом, и вождю клана Болг надо было принять решение. И то сказать: не вовремя фоморов принесло, учитывая, в какое русло вошли речи.

– А сами они… ой, странные. Представь, лица у них как из дерюги и будто паклей набиты, один глаз голубой, нарисованный, а другой крестиком помечен. И еще они на одной ноге стоят.

– А ходят как? – не выдержала Эрин.

– Ну… не знаю. Прыгают, наверное, на копья опираясь.

– У них две ноги, – сказала Мораг, – только вторая невидимая. А принц с ними совсем другой. Он когда во двор въехал – факелы погасли, и поверишь ли, на дворе не стало темно!

Поверю.

Они как раз входили под арку: герольд-фомор описанного вида и сам принц, высокий, в чешуйчатых, словно кожа лосося, одеждах, украшенных тисненой вязью, с двумя мечами на поясе – под правую и левую руки. Плечи принца покрывал алый плащ из тонкой шерсти: он смотрелся столь царственно, что оба вождя отметили про себя завести такой же. Длинные темные волосы лежали на плечах и спине, лоб охватывал то ли убор, то ли шлем: на висках шлема были укреплены золотые кольца с изображением лебедя в них, таким тонким, что казалось – не человеческая рука их делала. Светильники мигнули и, судя по всему, собрались убить себя, подобно факелам на дворе. К счастью, передумали. Или же им приказали.

– Фионнаклайне Мак-Балор, сын келпи Шотландской, наследный принц королевства фоморов, с мирным посольством и дарами к королю клана Фир Болг!

Возгласив титулование пронзительным голосом, герольд с поклоном положил перед Эохайдом дары: красивое оружие, какое пристало одному королю посылать другому. Все отшатнулись, когда он вышел вперед: того это, кажется, позабавило. Сделав свое дело, герольд отошел и замер, как неживой, ставши на одну ногу.

– Милости прошу принца Фионнаклайне присоединиться к пиру! – ответил Эохайд, а Мил напротив него слегка нахмурился, но король Болг просто не мог сказать ничего другого по законам вежества. Эрин решила повременить с уходом.

К Эохайду тем временем подскочил его домоправитель: в замке внезапно оказалось слишком много народу, всех не разместить. И то милесианам уже на полу вплотную стелено, непонятно, куда еще фоморов класть. Ясно, что не рядом: ну как не поделят чего?

– Есть подвал и крыша еще. Ну или за стенами, но это не по правилам.