Феникс (ЛП)

Мой вопрос, кажется, застает его врасплох, и выражение его лица проясняется.

— Родился в маленьком бедном городке в сельской Греции.

Греция! Это все объясняет. Я возвращаюсь к мыслям о его имени, которое, услышав впервые, посчитала необычным и вспомнила, как оно упоминалось в Илиаде. Насчет его родной страны я была права.

— И как же ты оказался в Великобритании?

— Ответ на этот вопрос не слишком приятен.

— Настоящие ответы редко таковыми бывают.

Он сглатывает, притягивает меня к себе так, чтобы я села к нему на колени, и начинает играть с моими волосами.

— Когда я был еще мальчишкой, в нашем городе жил мужчина, который преподавал панкратион местным детишкам.

— Панкратион?

— Военное искусство, похоже на древнегреческую борьбу. Так вот, в этом я поднаторел, и когда мне было четырнадцать, к нам в город приехал один британец. Ему было особенно интересно наблюдать за тем, как дерутся парни, и выделил он меня. Он спросил меня, не хочу ли я поехать в Англию, чтобы бороться профессионально, и сказал, что на этом я срублю кучу денег, которые смогу отсылать семье. В то время я работал в столярной мастерской деда и отказался, понимая, что я нужен ему, чтобы удерживать бизнес на плаву. Мой отец был игрок и пьяница, и выяснив, что я отказался от предложения того британца, он по привычке избил меня. А потом пришел к британцу и сказал, что меня можно приобрести за некоторую цену. И так я был продан, как раб, и перевезен в Англию, чтобы сражаться в подполье. Так я и оказался здесь.

Я потрясенно пялюсь на него. Какого черта? Я ожидала, что то, что оставило ему шрамы, будет страшным, но это? Это просто ужасно. Его отец его продал? Боже. А потом я понимаю, почему чувствую это родство с Фениксом. Мы оба познали полные ненависти семьи. Оба познали жестокость руки тех, кто предположительно должен был нас любить.

Рукава его рубашки закатаны, кожа рук касается моей. Я чувствую, будто могу спрятать лицо в изгибе его шеи и остаться там навсегда, просто дыша его запахом.

Я хочу задать ему больше вопросов о том, как он сбежал от того мужчины, которому его отец продал его, но, кажется, об этом он еще не готов говорить.

— Как твоя ступня? — нежно спрашивает он, наклонившись и обхватив ее пальцами.

— Заживает, — отвечаю я, наблюдая, как он ее потирает.

— Хорошо.

Он поднимает мои бедра и перемещает меня так, чтобы иметь лучший доступ к ступе. Я стону, а он стирает всю боль, на его лице написана предельная концентрация.

— Ты часто меня касаешься, — выпаливаю я.

Он мельком смотрит на меня.

— Ага. Тебя невероятно приятно касаться, Ева.

— Ты касался многих женщин? — Я съеживаюсь от этого вопроса, желая забрать его назад.

Изогнув губы, он отвечает вопросом:

— А ты как думаешь?

— Не знаю.

— Я живу один в маленьком городке, поэтому посчитай сама. Кроме того, я никого здесь касаться не хочу. Ну, так было, пока я не увидел тебя в баре прошлой ночью. Тогда я действительно захотел коснуться тебя, особенно когда к тебе приблизился тот дурак.

— Тим? Почему?

— Ты была собой, что меня очень покорило. Я был близок к тому, чтобы подойти к тебе и заговорить, попытаться компенсировать свою подлую реакцию на стихи, но потом подошел он.

Я немного обдумываю его слова, позволяя бурлящему волнению в животе взять верх. Я его покорила. Я всегда думала, что мое поведение — моя слабость, оно постоянно отталкивает людей. Но Феникс был по-настоящему заинтересован мной, даже если учесть, что в то время я представляла собой массу озабоченности.

Тишина затягивается, пока он работает с моей ногой.

— Ты когда-нибудь бываешь одинок? — спрашиваю я, разрывая тишину.

Из-за моего вопроса он резко вдыхает, а потом мягко отвечает:

— Одиночество для меня - необходимое зло.

Я киваю.

— С тех пор как умерла Гарриет, я была такой одинокой. Она была стара, но всегда так полна жизни… а потом она ушла. Забавно, но это было так неожиданно, — я замолкаю, а потом признаюсь: — Я не чувствую себя одинокой, когда ты рядом, Феникс.

— Я не чувствую себя одиноким, когда ты рядом, милая, — отвечает он, а потом двигается к другой ноге.

Глава 9

Когда я машу Фениксу на прощание тем же вечером, к моему порогу подходит грязный рыжий кот. Завидев меня, он останавливается. Этот кот — один из тех больших мускулистых самцов, возможно, диких. Он напоминает мне Томаса О’Мэлли из Котов Аристократов.

Я оставляю дверь открытой и прячусь за проходом в гостиную, чтобы посмотреть, пойдет ли он за мной в дом. Может, я смогу его приручить. Он осторожно проходит в коридор и проскальзывает мимо меня на кухню. Я быстро иду к входной двери и закрываю ее.

Когда я оказываюсь на кухне, он сидит в ее центре так, будто я должна его покормить, и это само собой разумеется. Его большие темно-зеленые глаза наблюдают за тем, как я заглядываю в холодильник и решаю, чем поужинать. Думаю, он сможет съесть все, что у меня есть. Мне всегда было интересно, болеют ли кошки и собаки от того, что едят холодные сырые консервы.