Феномен колдовства в Средневековье

Взамен Люцибель помогал ей в магии, особенно в лечении ее собственных болезней и болезней других людей, и научил ее, как лучше всего убивать детей. Ее чудесные исцеления, за которые она получила свое прозвище, проводились либо во время Троицы, подобно магическим исцелениям раннего Средневековья, либо при непосредственном вмешательстве Люцибеля. Мария, однако, могла не только лечить, но и убивать. Ее обвинили в том, что она околдовала по меньшей мере тридцать девочек и мальчиков из епархии, в результате чего половина из них умерли, но освободила другую половину (по неустановленным причинам) от своих чар. Она злоупотребляла таинствами, особенно святым миропомазанием, которое использовала в качестве афродизиака или намазывала на палочки, чтобы использовать их для нахождения кладов, зарытых в земле. Инквизитор, учитывая, что это был ее первый приговор и что она призналась и раскаялась, назначил необычно мягкое наказание в виде пожизненного заключения[479].

Политические суды

В XV веке, в отличие от XIV века, было мало судебных процессов по обвинению в ведовстве, мотивированных политическими или экономическими причинами. Два самых громких политических процесса столетия – над Жанной д’Арк в 1431 году и над Жилем де Ре в 1440 году – действительно были связаны с обвинениями в колдовстве, но на самом деле оба эти случая были крайне второстепенными. Нередко утверждается, что Жанна д’Арк была сожжена как ведьма, и некоторые авторы, вслед за Маргарет Мюррей, всерьез полагают, что она действительно была ведьмой. Однако такие заявления необоснованны. Политический характер ее судебного процесса, стремление англичан и бургундцев покончить с Жанной, а также подлое и корыстное предательство Орлеанской девы ее собственным королем слишком хорошо известны, чтобы требовались разъяснения. Большинство обвинений, выдвинутых против Жанны, были преднамеренной фальсификацией. Но неуместность обвинения в колдовстве в ее случае этим не исчерпывается. Во время изнурительных и почти беспрерывных допросов были выдвинуты определенные обвинения, связанные с колдовством: что Жанна танцевала с феями, поклонялась им, вызывала демонов и заключила договор с дьяволом. Утверждалось, что голоса, которые она слышит, звучали вовсе не из уст святых и ангелов, а на самом деле принадлежат Велиалу, Сатане и Бегемоту. Итак, во-первых, эти обвинения, за исключением призывания демонов и заключения договора, были совершенно далеки от обычной ведьмовской традиции. Общение с феями или поклонение им было обвинением, заимствованным из старого фольклора, а не из тщательно разработанных традиционных представлений о ведьмах середины XVI века. Если бы обвинители Жанны действительно верили, что она ведьма, или если бы они даже хотели всерьез обвинить ее в колдовстве, обвинения были бы намного более полными, подробными и опирались бы на уже богатый опыт других процессов над ведьмами, а также на схоластические теории ведовства. Суд был настолько не заинтересован в этом аспекте дела, что полностью снял с нее обвинения в ведовстве и колдовстве. Жанну осудили как еретичку, и в приговоре не было ничего от обвинений в колдовстве. Суд над святой Жанной не заслуживает сколько-нибудь важного места в истории феномена ведовства.

Другой впечатляющий судебный процесс того периода – суд над Жилем де Ре – имеет немногим большее отношение к делу. Опять же, история падения богатого и могущественного маршала Франции и его уничтожения политическими врагами слишком хорошо известна, чтобы подробно обсуждать ее здесь. Сначала Жиля судили в церковном суде под совместной юрисдикцией епископа и инквизитора, которые отнеслись к обвинениям в ведовстве и колдовстве более серьезно, чем в случае Жанны. Жиля де Ре обвинили в использовании алхимии и магии, в том, что он заставлял своих магов вызывать демонов, которые появлялись под именами Баррона, Ориона, Вельзевула, Сатаны и Велиала или в виде змеи, и в заключении договора с дьяволом, которому он пожертвовал сердце, глаза и руку ребенка или порошок, приготовленный из костей детей. Затем его судили в светском суде за убийства более ста детей на сексуальной почве.