Феномен колдовства в Средневековье

Средневековое ведовство было продуктом социальной психологии, сформированной христианской и феодальной мифологией. Мифические и ассоциативные ментальные процессы оказали большее влияние на общественное мышление, чем рациональные структуры философов или четко сформулированные каноны юристов. Вездесущность злых духов подтверждалась и дохристианской мифологий, и Библией, и Отцами Церкви, и даже философами. Ад был реальностью, в которую справедливый Бог отправлял виновных, чтобы их там мучили демоны. Вера в одержимость демонами почти никогда не подвергалась сомнению, поскольку опиралась на авторитетные свидетельства об изгнании бесов, которые совершали Христос и апостолы. Эстеррайх и другие показали, что о шарлатанстве не может быть и речи во многих или даже в большинстве случаев одержимости, особенно в Средние века: и те, кто чувствовал себя одержимым, и те, кто наблюдал одержимого, были убеждены в реальности дьявольского присутствия. В таком обществе, где духовный мир считался реальным или даже более реальным, чем материальный, напряженность и враждебность, как правило, выражались в духовных, а не материальных терминах. Это объясняет широкую эмоциональную привлекательность ереси. Но в то время как еретики утверждали, что имеют более правильное и непосредственное понимание учения Христа, чем ортодоксы, ведьмы отрицали все аспекты христианства и утверждали, что поклоняются Врагу Христа. Таким образом, ведовство было самым сильным религиозным выражением общественного недовольства. Даже неверные – евреи или мусульмане – были не так опасны для веры, как ведьмы. Это напряжение в ориентированном на духовные принципы обществе Средневековья породило иррациональный страх перед ведьмами, а также перед самим колдовством[482].

Средневековое христианство было динамичной религией, способной к ассимиляции. В первые века своего существования оно впитало немало элементов язычества и колдовства, что нашло отражение в культах святых и религиозных праздниках. Позже, в XIV–XV веках, оно, по крайней мере частично, вобрало в себя мистицизм и другие пророческие движения. Поскольку самые популярные ереси в Средние века содержали много элементов ортодоксии, какими бы преувеличенными они ни были, некоторый обмен идеями между ними был возможен. Но ведовство, хотя и было порождением христианства, было также его полной противоположностью.

Тот иррациональный ужас, который внушали ведьмы, в свою очередь подпитывал веру самих ведьм в собственные магические способности – психологический процесс интроекции, блестяще проиллюстрированный в датском фильме Vredens Dag («День гнева»), основанном на реальном историческом событии, произошедшем в Бергене в XVII веке. В какой-то степени ведьмы вели себя именно так, как от них ожидали, по той причине, что от них этого ждали. Однако не стоит слишком полагаться на это утверждение, чтобы не впасть в упрощенное и ошибочное мнение, что это инквизиция спровоцировала ведовство. Например, в Англии, где инквизиции не существовало и пытки применялись редко, имели место признания в ведовстве. Людей убеждали в их виновности с помощью внушения в той же или даже в большей степени, чем с помощью принуждения. Парриндер указывает на существование многих фантастических верований в ведьм в Африке, совершенно не вызванных силой или угрозой[483].

Более детальное объяснение функции ведовства в средневековом обществе ограничено скудостью социальных и психологических данных в имеющихся у нас источниках. Средневековые писатели – хронисты, нотариусы, священнослужители – не мыслили и не писали в таких категориях, так что возможны только самые грубые статистические выводы.

Источники дают мало информации о социальной принадлежности людей, обвиненных в ведовстве. Насколько мы можем судить, обвиненные были выходцами из самых разных слоев населения. В источниках чаще всего упоминаются священники и крестьяне, но встречаются также дворяне, рыцари, богачи, ремесленники и другие[484]. Ничто не говорит о том, что определенному классу был свойственен особый вид ведовства. Также, по-видимому, нет какой-либо существенной корреляции между вспышками ведовства и восстаниями, голодом или эпидемиями, за исключением того, что в общем смысле это явление развивалось быстрее всего в смутные времена XIV и XV веков.