Феномен одиночества

– У вас нет небиологических носителей, – тихо сказал я, – Разработки в этом направлении велись только в системах Уитмана и, надо сказать, велись безобразно, бессистемно, без особого успеха. Что будет с вами, если это тело даст сбой, когда отключится Чистилище? – мой палец указал Раулю в грудь – жест вульгарный и неэтичный, но весьма неплохо подействовавший.

– Я умру. Потеряю всё.

– И у вас нет флота, который бы мог защитить вас в условиях начавшейся войны. У вас нет собственных эффективных технологий производства оружия, еды, оборудования. Вы даже не сможете отремонтировать имеющееся без патентов. Сколько времени займёт разработка с нуля?

Кимбри задумался. Ему нечего было возразить. Куда-то подевалась вся спесь, и он в тот миг стал обычным человеком.

– Я могу отсидеться здесь несколько лет, – сделал он последнюю попытку, но я покачал головой.

– Внимание! – раздался громкий синтетический голос, – Замечен прорыв! Расчётное время захвата Омбры менее суток!

Я наклонился и тихо прошептал:

– Вы ведь и так отрезаны от ресурсов Большой Мамочки. Кто вам поможет? Коллеги по бизнесу? Они уже сейчас разрывают вас на части…

– А с помощью "отсталых" технологий Союза я смогла вырастить себе вот это, – наконец вступила в разговор Рэйчел. Она протянула руку мгновенно покрывшуюся антрацитовой защитной плёнкой и ощетинившуюся острыми шипами, – Скажу больше: они за несколько дней улучшили проект так, что я до сих пор разбираюсь в тонкостях.

Кимбри принял ситуацию и обречённо кивнул:

– Я согласен на эвакуацию и рассмотрю ваше предложение, – и сразу же добавил, – У меня высочайшие требования к ресурсам для научных проектов.

От залпового огня оборонных систем по станции проходила дрожь, и в переходах стоял непрекращающийся гул. Рауль шёл торопливо, почти бежал.

– А ты остался предан себе, Рауль, – сказал Рэйчел, – Тут ведь нет ни одного человека? Ведь так?

– А ты остался таким же язвительным и несносным, Раджул, – Кимбри быстро взглянул на меня, чтобы оценить реакцию.

– Он знает… А ещё он знает, что я уже давно не Раджул. От прежнего во мне почти ничего не осталось, как и в тебе от молодого учёного, мечтающего сделать людей лучше.

– Поругаетесь после эвакуации! – я рявкнул на старых знакомых, дополнительно ускоряя бег. Гул усилился и стали слышны отдельные удары попаданий. Завыла сирена, сообщающая нам, что часть обшивки повреждена и некоторые отсеки заблокированы.

– Сюда! – Рауль указал рукой на узкий вертикальный лаз со скобами для передвижения, – Сейчас гравитация отключится!

Едва я схватился за поручень, как пол поплыл под ногами, а инерция с огромной силой ударила моим телом о стену. Рэй ловко вцепилась в перекладину и подобно жуку побежала вверх, быстро перебирая руками и ногами. Конструкции затряслись, и стало ясно, что станция разваливается. Невзирая на боль и кровоточащую рану я принялся догонять, импланты впрыснули в кровь анестетики, а наниты-симбионты на ходу залатали рану, но слабость чувствовалась и вызывала опасения.

Из шахты мы вылетели в пространство ангара и едва успели зацепиться за выступы на балках. Яхта стояла одиноко посреди гигантской посадочной площадки. До неё оставалось совсем немного, когда в потолке ангара образовалась трещина и воздух со свистом и огромной скоростью устремился в космос, увлекая за собой незакреплённые предметы. Включилось аварийное удерживающее поле и шторм успокоился.

– Быстрее! – Рауль оттолкнулся от балки и поплыл вниз, – Генераторы повреждены!

Мы успели взойти на борт яхты за несколько секунд до того, как энергия отключилась и доки погрузились во тьму, быстро теряя атмосферу.

– Анни, мы на борту! Взлёт!

– Ныряйте! – истошно завопил Рауль, – Станция схлопнется!

Экстренный переход вызвал лёгкую тошноту. Мы всплыли на совсем небольшом расстоянии – рассчитать длинную траекторию в таком случае почти невозможно.

– Анни, какова численность нападавших? – спросил я, ковыляя на мостик, Рэйчел поддерживала меня, чтобы не упал.

– Двадцать ударных кораблей, один носитель, сотни штурмовиков…

– Видишь? – Рэйчел злобно ухмыльнулась, – Ты им живой не нужен. Очнулся бы в чистилище, а потом за месяцы пыток тебя распотрошили, вытащили все секретики. Стоило рвать жилы ради такого конца?

– Пока вы не начали тут гадить, всё было прекрасно!

Рэй растянула губы в хищном оскале:

– У меня было всё прекрасно… А потом Пол Уитман, никчёмный человечишка, превратил меня в куклу. Гегемония – это ад каннибалов. И ты это знаешь…

Меня усадили в ложемент медблока и запустили автоматическую программу восстановления. Перед тем, как отключиться, я успел скомандовать:

– Убираемся отсюда!

***

Боли не было. Чьё-то негромкое дыхание рядом. Я повернулся и увидел дремавшую Рей. Она сразу же проснулась и подскочила.

– Со мной всё хорошо! – уверил я, сверившись с показаниями имплантов.

– Мы в заднице, – в голосе не было ни сарказма, ни иронии, – Напавшие на Омбру разделились, и небольшая группа смогла отследить серию наших нырков.

– Где мы?