Феномен украинского «голода» 1932-1933

Для двух сельрад Харьковской области «…на основе опроса уполномоченных участков, составляли списки, а затем записывали «умерших» в книги, совершенно произвольно указывая причину «смерти»…» с выводом «…выбывшие из села (беспризорные, бродяжный элемент, ушедшие на промысла, сосланные и т. д.) лица могли попасть в число умерших…» И приводятся конкретные примеры, когда «умершие» оказывались живыми.

Налицо жульническое ПРЕУВЕЛИЧИВАНИЕ СМЕРТНОСТИ и преуменьшение рождаемости. На одних и тех же умерших лиц выписывалось по две, три карточки, одни и те же лица регистрировались дважды на территории двух сельсоветов или учёт населения умышленно вовсе не производился.

Это не только факты недоучета — а избыточного учета смертей, двойной, а то и тройной учет. Как это делалось? Например, умер в дороге — зафиксировали в месте смерти, а потом ещё записали и в родном селе. И сколько таких неизвестных, зафиксированных дважды? И вот ещё один момент — а сколько уехавших из села или тайно сбежавших были зарегистрированы как умершие? Прекрасная логика, нет человека, значит, умер.

«Что касается городского населения, то источником для установления его численности должны бы служить данные производимой после выдачи паспортов перепрописки городских жителей. К итогам перепрописки приходится добавлять численность ряда групп населения, не охватываемых перепропиской (военнослужащие, хроники в больницах и призираемые, заключённые и др.). К тому же перепрописка затянулась на столь длительный срок, что итоги её оказалось возможным использовать лишь частично.

В результате указанных пробелов в учётных источниках о численности и об изменениях в численности и составе населения — исчисления, проводимые органами УНХУ как в центре, так и на местах, должны быть признаны в значительной мере ГАДАТЕЛЬНЫМИ»[78] (жирный курсив. — Авт.).

Если так признаёт ЦУНХУ, то ВСЕ данные, указанные в отчётах, подлежат значительному пересмотру. И напрашивается один вывод — с подсчётом рождений и смертей творились, мягко говоря, полная неразбериха, беспорядок и хаос. Точнее, намеренный обман ЦУНХУ и в конечном итоге руководства страны.

Учёта причин смерти не было, на кладбищах нет преобладающего количества умерших зимой 1932/33 годов. Нет и массовых захоронений умерших в эти годы. Подсчитать количество умерших от эпидемий малярии, тифа и других инфекционных болезней при огромной миграции населения из сёл в города, учёта рождаемости и убыли населения по естественным причинам при такой постановке дел было невозможно.

Приведённая цитата из письма ЦУНХУ от 14/VI-34 по итогам учёта населения в 1931–1933 годах указывает на очень важный факт, на который раньше не обращали должного внимания: большое количество людей числились как умершие, но на самом деле они уезжали из сёл и прибывали в города и другие густонаселённые местности для работы на строительстве промышленных (металлургических, энергетических, химических и других) объектов. Выяснилось очень важное: данные о движении населения прямо связаны с данными о его «смертности» и которые, как мы видели, учитывались не по одному разу.

Мы примем за основу не только факт индустриализации, но и простой аргумент жителей села: для отмены сельскохозяйственного налога на отсутствующих членов семей было выгоднее называть и числить их умершими, чем ушедшими на заработки на стройки.

Что творили «комсомольцы»?

Когда колхозное строительство только-только начиналось, кулаки травили бедноту, называя бедняков лодырями, а сами, под флагом коллективизации, сколачивали банды и под видом «комсомольцев» с красной лентой (или звездой) отнимали у бедняка последнюю еду, обрекая его и членов его семьи на смерть от голода. Ожесточённое сопротивление кулачества — порча машин, поджог колхозного имущества — срывало хлебозаготовки.

Только в 1931 году было совершено 1 миллион 800 тысяч террористических актов.

Саботаж кулачества стал одной из важнейших трудностей в процессе коллективизации. Из-за кулацкого саботажа, воровства и хищения хлеба колхозы были лишены возможности оплатить выработанные колхозниками трудодни. Путём вредительства, уничтожения производительных сил, срыва государственных заданий, разложения трудовой дисциплины классовый враг и его агентура делали ставку на разрушение молодого, только что возникшего колхозного строя.