Феноменальный П. Т. Гелиодор

Его похоронили под раскидистым платаном, в сухой земле, вдали от болота, где водились аллигаторы и ужи. В гроб положили его соломенную шляпу.

В хижине Захарии П. Т. нашёл стальную фляжку с инициалами «С. П.» и забрал с собой.

Во время пожара Сэмюэль Петтигуфер повстречал не Шалтая-Хватая, а Захарию Игби. Это разъярённый Захария погнался за ним.

Перла сказала, что ночью, когда Захария вернулся в деревню, руки его были в крови, но сам он не был ранен.

Она добавила, что Захария во многом был как ребёнок, а дети иногда поступают неправильно, хотя сами этого не понимают. Вот почему он никому ничего не рассказал.

Глава 7 Пансионат для девочек «Весёлый львиный зев»

Новые доски и сделка с Льюисом Уитлоком понадобились П. Т. Гелиодору по очень простой причине: он хотел построить театр.

Небольшой, совсем не такой роскошный, как театры Нью-Йорка. П. Т. уже почти видел его: скромное здание со сценой, красный бархатный занавес. В меру удобные сидения, газовое освещение. Всё толково, ничего лишнего.

Он уже давно мечтал о театре, но искра, от которой занялось пламя, вспыхнула несколько дней назад на Никель-Айленде.

П. Т. сидел на камне и смотрел на хромую малышку Минни. Вдруг он подумал: а может, она хромает потому, что вовсе и не должна была ходить? Как знать, с чего ему в голову пришла такая мысль. Потом его взгляд упал на могучую Еву Рубишо. Она подхватила Минни, которая, смеясь, выворачивалась у неё из рук, точно рыба. Да, девочка двигалась совсем как рыба! Ева что-то сказала, насмешив Минни ещё больше, и прижала её к груди. П. Т. вдруг показалось, что у Евы две головы, одна большая и круглая, а другая – маленькая и изящная. Это было красиво и в то же время ужасно.

Затем мимо прошёл худющий Айван Сперг, выгуливавший свою козу Перниллу. Порывом ветра Айвана оторвало от земли и протащило несколько ярдов. Опустившись на землю, он глотнул молока из фляжки и продолжил прогулку как ни в чём не бывало. Коза заблеяла и догнала его.

– О чём ты думаешь? – спросил П. Т. Гелиодора пёс Мизинец.

– О прекрасном, дружище. О прекрасном, – ответил П. Т.

Он понял, какой театр ему хотелось бы создать: театр, в котором можно будет увидеть или даже потрогать невероятное, фантастическое – то, чего не может быть! Если зрители поверят в то, что увидят, – замечательно, а если решат, что это просто фокусы, – ну что ж, они имеют полное право так думать, это ничего не меняет. П. Т. хотел, чтобы в его театре каждый почувствовал себя сумасшедшим. Как его мать.

* * *

– Сотни мест будет достаточно, – сказал П. Т., глядя на чертёж.

Большой как флаг лист бумаги разложили на столе, сооружённом из досок и чурбаков, а по краям чертёж придавили камнями, чтобы не унесло ветром. Вокруг сгрудились жители Никель-Айленда и дядя Сайрус. Вид у собравшихся был такой, словно они готовились к сражению.

Всё это происходило в тени одного из последних недостроенных домов (которые П. Т. продолжал называть дворцами).

– Но кто пойдёт в театр на болоте? – спросила Перла. На её лице застыло недоверие.

– Кто сказал, что мы будем строить театр на болоте? – ответил вопросом П. Т.

– И всё-таки кто туда пойдёт?

– Во-первых, мы сами. Неужели мы не заслуживаем хорошего представления?

– А кто в нём будет играть? – спросила старая негритянка.

– Ты, к примеру, знаешь множество песен, Джойс.

Её глаза выпучились ещё сильнее, чем обычно, – будто они всё-таки собрались выскочить из орбит и покатиться по земле.

– Я?

– А как же песни Богальюзы? Например, можно придумать отличный номер, который будет исполняться под «Балладу о Шалтае-Хватае».

– Я не собираюсь петь для незнакомцев, – презрительно выплюнула она.

– У нас есть Гонсало, – невозмутимо продолжил П. Т., – и его концертина, или как там она называется… а ты, Сперг, такой лёгкий и гибкий, я видел, как ты танцуешь.

Айван Сперг покраснел и глотнул молока, но, в отличие от Джойс Хит, не стал говорить, что не собирается танцевать перед незнакомцами.

– Кто-то может прочесть стихи, разыграть сценку или придумать что-то ещё. Театр – это фантазия, вдохновение, страсть, шоу! Все, что происходит на сцене, оживает по крайней мере на какое-то время. Я видел, как это было в Нью-Йорке!

П. Т. искренне верил в то, что говорит. Театр может воплотить мечты, отвлечь от горестных мыслей и забот, открыть дверь в новый мир и восстановить твёрдость духа. Театр помогает примириться с жизнью, он лечит людские души, как врач лечит телесные недуги.

П. Т., конечно, подумал и об Алисе. Если Пушинка захочет танцевать и летать в его театре, он придумает для неё особый сольный номер, чтобы она почувствовала себя значимой и единственной. Но он ещё не обсуждал с подругой свои планы: он хотел сделать ей сюрприз.

* * *

Когда Алиса пришла на праздник по случаю завершения строительства на Никель-Айленде, она мельком глянула на эскиз театра и спросила:

– Что это?

– Чертёж, – равнодушно ответил П. Т.

– Что за чертёж?

– Чертёж дворца.

– Но мы уже построили все твои воображаемые дворцы, разве нет?

– Я решил построить ещё один, самый прекрасный!