Ферма

Рейган улыбается, как будто соглашаясь, но, конечно, она в этом не разбирается. Возможно, у нее никогда не будет собственного ребенка. И Келли в недалеком будущем заберет своего сына. Рейган часто задавалась вопросом, как она будет себя чувствовать после родов, если, вынашивая ребенка так долго, чувствуя, как он пинается и поворачивается, слыша его сердцебиение, поймет, что не может существовать отдельно от него. Но теперь Рейган знает, что все закончится хорошо. Она поняла, что Келли хороший человек, действительно хороший, что бывает так редко. Келли воспитает его правильно. А история семьи, которую Келли расскажет сыну, начнется с Рейган.

Рейган ощупывает повязку на ключице и следует за координатором, идущим впереди нее по траве. Позади них поднимается вертолет. Горячий ветер бьет в спину, треплет волосы.

На ней новая одежда. Она провела ночь в Нью-Йорке, потому что процедура заняла больше времени, чем ожидалось, и Келли не хотела, чтобы Рейган летела в «Золотые дубы» ночью.

– Наверное, Мэй права. Думаю, я действительно родитель-вертолет, – печально сказала Келли в вестибюле больницы после процедуры.

Координатор, стоящая рядом, пошутила:

– В данном случае на антивертолет.

Келли высадила Рейган у шикарного отеля в центре города и несколько раз извинилась, что не может с ней остаться. Коридорный, который проводил Рейган до номера, хотя у нее не было с собой чемодана, упомянул, что отель совершенно безопасен и выдерживает даже попадание бомбы. Рейган не спала большую часть ночи. Она смотрела один фильм ужасов за другим, чтобы отвлечься от процедуры, оставившей на ее теле разрез пониже шеи.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спрашивает координатор, останавливаясь в нескольких ярдах от заднего входа в дормиторий.

Она появилась в ресторане отеля за завтраком и отменила заказ Рейган на кофе. Они не разговаривали весь полет.

Рейган кивает, теребя воротник.

– Перестаньте щупать повязку, – говорит координатор, глядя на руку Рейган, пока та ее не опускает.

Они входят на ферму через библиотеку, в которой никого нет, за исключением женщины в светло-голубой униформе, присевшей в углу и вытирающей пыль с книжной полки. На координаторском посту Рейган приветствует Донна, ее любимица.

– С возвращением! – говорит она, нежно берет Рейган за запястье и подносит ее «Уэллбэнд» к считывающему устройству. Потом она обращается к своей коллеге: – Спасибо. Дальше я сама.

Рейган благодарно улыбается Донне, прежде чем осознает, что речь идет о ней.

– Пойдемте, я провожу вас до спальни. – Донна ведет Рейган в ее комнату, как будто та могла забыть за один день, где что находится. – Как вы себя чувствуете?

– Со мной все в порядке, спасибо.

– Что-нибудь нужно? Перекусить? Сок?

Рейган качает головой, желая, чтобы Донна ушла.

Дверь в ее спальню приоткрыта. Рейган задыхается, когда входит внутрь. Белье с кровати Джейн убрано, полосатый матрас как-то неприлично гол. Полка над ним очищена от вещей соседки, за исключением нескольких книг, и ее шкаф пуст.

Боже, что случилось с Джейн?

– У Джейн теперь отдельная комната, – объясняет Донна. – А это значит, что и у вас тоже!

Поток облегчения – Джейн в порядке, с ее ребенком ничего не случилось, – а затем недоумение:

– Но почему?

Донна закрывает дверцу шкафа, откидывает одеяло Рейган и заставляет ее лечь.

– Знаете, у нее начались проблемы со сном. И если Джейн не будит ночью ее мочевой пузырь, то, значит, виной тому ваш, – весело объясняет Донна.

Рейган в ужасе. Она не хотела беспокоить Джейн, когда ходила в туалет по ночам. И она никогда не включала свет, шаря в темноте в поисках туалетной бумаги.

Рейган закрывает глаза от внезапного напора слез. Донна натягивает простыню на ее ноги, задергивает шторы и велит Рейган уснуть. Сегодня никаких назначений у нее нет.

Рейган молчит, все еще боясь открыть глаза, чтобы не расплакаться перед Донной, – та может сообщить госпоже Ю, и к ней снова пошлют психолога.

Значит, Джейн попросила, чтобы ее переселили. Ну и ладно. Так для нее будет лучше. Должно быть, бедняжка вне себя от радости: у нее никогда не было своей спальни. Даже старшеклассницей, живя с мамой, она спала в гостиной.

– Подремлите немного, – советует Донна, прежде чем закрыть дверь.

Оставшись одна в полумраке, Рейган плачет. Она не двигается, чтобы вытереть лицо. Она одна, и в ее теле разрез – там, где раньше была шишка.

– Когда вы впервые почувствовали ее? – спросил доктор в клинике, и Рейган посмотрела на него в замешательстве.

– Почувствовала что?

Она никогда не замечала шишку раньше, призналась Рейган, зная, как странно это звучит. Но та была не такой уж большой. Она, пока доктор готовился к биопсии, исследовала ее контуры – украдкой, словно, прикасаясь к собственной плоти, нарушала какое-то табу.