Феронакозия

Вечером они заперли меня в мастерской. Я слышала топот их шагов. Потом наступила тишина. Я вытащила первую попавшуюся книгу и, усевшись на стул, постаралась казаться погруженной в чтение. Я не знала, не следят ли они за мной с помощью скрытой камеры.

Через пару часов в доме снова раздался шум. Мне почудилось, что я различила молодой женский голос. Еще через некоторое время Аслан отпер меня и занес в комнату графин с водой и бокал вина. В этот момент мы оба ясно расслышали пылкие стоны, доносящиеся из занятой Эдиком спальни. Мне стало страшно. Я вдруг подумала, что все происходящее не случайно, что все это какой-то коварный план.

– Кто это, Аслан? – спросила я, глядя в его черные глаза.

– Какая-то шлюха, подцепил на лекции,– процедил Аслан сквозь зубы. Внутренне я себя похвалила, все-таки мне удалось установить с ним некоторый контакт.

– Подумать только, в моем доме! Стыд-то какой, Аслан! Ведь я – его мать! Его отец и твой были как братья!

Аслан вздохнул. И мне показалось, что я нащупала правильный путь.

– Я уже много дней без глотка свежего воздуха, – продолжила я, – мой сын подозревает родную мать в предательстве. Уже весь дом перерыл. А я всю жизнь посвятила семье, мужу и детям. Да разве мать может предать любимого сына?! Когда твой отец заходил к нам, он сравнивал меня со своей женой. Говорил, что главное богатство мужчины – добрая жена и сыновья. Он гордился тобой.

– Его подло убили, – проскрежетал зубами Аслан, – взорвали машину. Мать была с ним, теперь она – инвалид, куча гнилого мяса, я плачу тупым врачам за лечение. Это дорого, но живодеры говорят, что она недолго протянет.

– Ужасное несчастье выпало твоей семье! – воскликнула я. В этот момент полилась вода в душе, и я полезла за носовым платком, чтобы промокнуть глаза, – Это страшный мир! Прошу тебя, Аслан, принеси мне сигарету! Я хочу хоть немного прийти в себя, сынок!

Каждый день, когда я заходила на кухню, то незаметно меняла все местами, передвигала и перекладывала вещи. Пачку сигарет я тоже убрала в другой ящик. В любом случае это давало бы мне пару дополнительных секунд времени. А еще ему пришлось бы поискать зажигалку.

Аслан хмуро кивнул и отправился на кухню. Он не стал запирать меня в комнате. Я выключила свет, в полутьме подскочила к горшку, отодвинула двойное дно, вытащила дискету и выбежала в коридор. Я должна была передать дискету той девушке, которая пришла вместе с Эдиком. Я надеялась, что застану ее в спальне одну.

Молодая незнакомка сидела на кровати. Чистюля Эдик принимал душ. Девушка не ожидала моего появления, но к счастью, она не закричала. Я всунула ей в руки дискету, спросила, как ее зовут, и помчалась обратно. Мне удалось успеть вовремя, мою небольшую одышку и волнение охранник сына должен был принять за приступ возмущения от недостойного поведения сына.

Я сделала большой глоток вина из вновь наполненного Асланом бокала, прикурила сигарету и добровольно уединилась в мастерской. Через некоторое время до меня донеслись голоса Аслана и девушки. В страхе и надежде я замерла, девушка собиралась уходить. Раздался щелчок замка. Шаги и тишина. Девушка и дискета покинули наш проклятый дом. Теперь нужно было придумать способ отыскать их снова. Я попыталась вообразить, сколько на наш многомиллионный город придется Вер Прозоровых, постаралась снова и снова представить себе ее лицо, большой породистый нос, торчащие во все стороны кудряшки…»

Дочитав до этого места, Стас остановился. Его сердце с холодным свистом ухнуло вниз. В описании девушки ему почудился до боли знакомый, не покидавший его ни на минуту образ. Изменившись в лице, он посидел несколько минут с закрытыми глазами. Когда он немного отдышался и открыл их, то не мог сразу решиться читать дальше. Его раздирали сомнения, и какой-то суеверный пещерный страх проник в его сердце. Однако и остановиться на середине текста тоже было совершенно невозможно. Прочитав еще несколько строк, Стас с посеревшим лицом опять прервался, налил себе целый стакан виски и подошел к окну. В глазах у него стояли слезы, он сделал пару больших глотков, пытаясь собраться с силами, чтобы заставить себя вернуться к письму. Большим усилием воли, испытывая одновременно и панику и отчаянное любопытство, и он перевернул лист и погрузился в дальнейшие описания злоключений героини по имени Анна. В его захмелевшем мозгу все приняло очень живую форму и походило уже больше на кинофильм. Он уже скорее не читал, а наблюдал за событиями со стороны.

Продолжение истории Анны Вахрушевой.

После ухода златокудрой девушки Аслан выпустил Анну из заточения. Она чувствовала себя нехорошо и сразу отправилась в комнату, служившую ей спальней. Под утро старая Анна проснулась, словно кто-то ее толкнул. Было темно, но в довоенном генеральском кресле в углу она различила человеческий силуэт. Там сидел некто с длинными волосами, рассыпавшимися по широким плечам.