Фестиваль

– Да нет, просто приятно иногда вспомнить. Я тут написал картину. Называется «Эмоции вчерашнего дня».

– Сюрреалистическую?

– Это она для тебя такая. А мне в ней все понятно.

– Слушай, Сань, так я сейчас как раз готовлю фестиваль симфонической авангардной музыки. Может, возьмешься за его оформление?

– А почему бы и нет?

– Ты вообще в музыке чего-нибудь понимаешь?

– Ни бум-бум. А ты?

– Я тоже. Тогда сработаемся.

Перед тем как отправиться в офис, Сергей Сергеевич заглянул к себе домой.

Унылое однообразие строений на Преображенке подействовало на него угнетающе.

– Блин, столько лет – ничего не меняется!

К десяти утра в министерский кабинет стал стягиваться разношерстный люд.

Исполнительный директор «Фестиваля» Сергей Александрович Козик докладывал Флюсову о состоянии дел, демонстрируя ему сигнальные экземпляры печатной рекламной продукции.

– Как, Вань? – спросил Флюсов Райляна.

– По-моему, подходит. А вот это что?

– А это, господа, – Козик ухмыльнулся, – я заказал на свой страх и риск. Но надеюсь, вы все же одобрите мое волюнтаристское начинание.

– Ба! – Райлян взял деревянный предмет в руки. – Я и не понял сразу.

– Да-да, Иван Григорьевич, – пояснил Козик, – это матрешка. В плане пропаганды идей будущих концертов – матрешка-Гастарбайтер.

– Ну, а действительно, – согласился Сергей Сергеевич, – Горбачев-матрешка – есть, Пельцин с Клинтоном – тоже есть. Почему бы не быть Гастарбайтеру? Молодец, Сергей Александрович, – принимается!

– Так. Теперь перейдем к буклету, – предложил крайне довольный собой Козик. – Вот здесь написано, что Клаус учился в консерватории. Он действительно там учился?

– До конца этого не знает никто, – заметил Флюсов. – Я слышал несколько версий, относящихся к его учебе. И думаю, что все они не соответствуют действительности.

– Во всяком случае, если он там и учился, то его наверняка выгнали.

– Хорошо. Теперь – по персоналиям. Основная позиция – это ведение концертов. Я провожу переговоры с несколькими мэтрами, в том числе со Святославом Мэлзой. Но он запросил сумасшедшие деньги, мотивируя свое требование тем, что Клауса у нас в стране никто не знает.

– Не знают – узнают. Ну, Мэлза – тоже мне… виртуоз слова.

– По поводу политического бомонда – я отработал те телефоны, которые вы мне дали. В результате получается довольно внушительная команда во главе с первыми лицами Министерства иностранных дел, Службы внешней разведки, Министерства сельского хозяйства, двух Госкомитетов, десяти-пятнадцати сенаторов Совета Федерации и депутатов Государственной думы – без числа. Эти за чисто символическую плату готовы даже сплясать под авангардную музыку Гастарбайтера.

– Причем в голом виде, – добавил Флюсов и засмеялся.

– А если еще им плеснуть… – захихикал Райлян.

– Так давайте так и напишем на афишах: «Голые депутаты Госдумы в сопровождении оркестра под управлением фракийца Клауса». Сборы будут сумасшедшие.

– По срокам первый концерт я планирую на двадцать восьмое число. Фуршет будем делать в первый или в последний день?

– Сергей Александрович, в первый день мы сделаем презентацию, а в последний – заключительную пьянку. Называй это фуршетом или как тебе нравится. Кстати, наш друг Александр Александрович Бизневский здесь не появлялся? Пора бы ему внести свою очередную финансовую лепту в наше общее дело.

Ваня покраснел и тихо, почти неслышно, скромно сказал:

– Нет.

Иван Григорьевич, созвонись с господином Канделябровым – уточни, когда начинаются съемки на пароходе. Ты со своими людьми там понадобишься. Тем более полковник Сопылов уже приобрел статус звезды экрана.

– Особенно Ниндзя в нетерпении. Я его таким никогда не видел. Опытный диверсант – а туда же.

– Ничего не поделаешь, Ваня, – волшебная сила искусства…

Глава тридцать первая

В коммунальной квартире, где проживала Ирина Львовна Ловнеровская, на самом деле было шесть комнат. Одну, самую маленькую и плохонькую, занимал единственный официальный сосед – Степан Иванович Залепупкин, две находились в распоряжении Ловнеровской, оставшиеся три пустовали вследствие различных обстоятельств, носящих самый туманный характер.

Ирина Львовна давно лелеяла мечту сдать кому-нибудь хотя бы одну из них, простаивание без толку такой ценной жилплощади в Варсонофьевском переулке – самом центре Москвы – крайне нервировало ее деловую жилку. И наконец колесо фортуны, имеющее в воображении ответственной квартиросъемщицы форму гигантского сооружения в ЦПКиО имени Горького, повернулось к ней наиболее удачливой стороной, где из одной кабинки выглядывала добродушная физиономия артиста московской эстрады Валерия Москалева.

Когда он выразил полное согласие платить фиксированную сумму в месяц за проживание в одной из свободных комнат, Львовне показалось, что она опять слышит канифольный скрип этого только на первый взгляд развлекательного аттракциона удачи.

– У меня очень много гастрольных поездок, и поэтому, по большому счету, я буду ночевать здесь нечасто, – вежливо предупредил артист хозяйку, на что та одобрительно кивнула. Ударили по рукам.