Фестиваль

– Ирина Львовна, дорогая! Поздравляю! Не пугайтесь, это мои два обещанных товарища, – он указал на бледнолицых, интеллигентного покроя людей. – Так, сейчас… – Он наморщил лоб. – А это, – палец ткнул в южан, – двоюродные братья знакомой девушки Инны Чачава моих товарищей. Понятно? – Флюсов сунул обезумевшей от перечислений хозяйке огромный букет роз и юркнул внутрь квартиры.

– Ба, кого мы видим. Сергей Сергеевич! – Москалев расплылся в улыбке.

– Где жених? Я ему в подарок кинжал принес. – Флюсов перешел на шепот. – Чтобы на случай, если Львовна начнет ерундить, проткнуть им ее мускулистое пружинистое пузо.

– Ха-ха-ха! – завизжал Москалев и одобрительно затряс покрасневшей лысиной.

Вскоре пришли долгожданные родственники Саши Чингизова и, перемешавшись с Инной Чачава и ее братьями, составили горский интернационал экстремального созыва.

– Смотри, смотри, Серега, как похожи! Ведь ни за что не отличишь, кто есть кто.

Мондратьев уже достаточно принял на кухне и теперь переживал лишь от сознания того, что через некоторое время у него опять начнется глазной тик. Поэтому он равнодушно оглядел оба отряда бородатых людей и также равнодушно фыркнул:

– Да видел я их всех…

Валерий Александрович Москалев, вспомнив основы своей главной профессии, развил активную деятельность, начав рассаживать прибывающих за столом и сдабривая свои действия, как всегда, слащавыми шуточками и разного рода скабрезностями.

Валера, сколько осталось свободных мест? – Голос Ловнеровской потонул в общем гуле.

Азамат вместе с женихом – певцом Сашей Чингизовым – для чего-то заперся в туалете.

– У нас мужчины так всегда делают на свадьбе, – объяснил седоватый абрек, беседующий с Сергеем Львовичем Мондратьевым в коридоре.

– Чтобы дать последний наказ? – спросил писатель на всякий случай, бросая опасливые взгляды на воинственную фигуру собеседника.

– Нет. Чтобы от души покурить хорошую траву.

– Блин, что же это делается? – вырвалось у Мондратьева. – Надо предупредить хозяйку.

Егор Данилович Бесхребетный с Евгением Александровичем Файбышенко уже уселись за праздничный стол, всем видом показывая, что никакие командные указания конферансье или хозяйки не заставят их сдвинуться с насиженных мест. Между собой литераторы усадили Инну Чачава и уже попеременно начали оказывать ей всяческие знаки внимания.

Из сортира появился обкуренный жених и, нетвердой походкой подойдя к своей немолодой половине, осведомился:

– Ира, может, уже пора начинать?

Его активно поддержал пробегавший мимо администратор Коля:

– А что, Ирина Львовна, народу уже предостаточно. А опоздавших будем рассаживать по мере поступления.

Вспомнив о причитающейся ей большей части свадебного гонорара, Ловнеровская страстно притянула мужа к себе за лацканы блестящего пиджака и, с присвистом чмокнув его в смуглую щеку, пояснила:

– Подождем еще немного, друзья. Я жду прихода самого главного гостя, с кем намереваюсь в ближайшее время развить очень бурную разностороннюю коммерческую деятельность.

– А кто это? – насторожился писатель Мондратьев.

– Уж не сам ли Президент? – выдвинул предположение адвокат Розенбаум.

– Это сюрприз.

Сергей Львович грустно посмотрел на адвоката, демонстрируя тем самым неудовольствие затянутостью ситуации. Как профессионал он не терпел неоправданных пауз и поэтому неестественно весело проговорил:

– Позавчера на футбол ходил. Чуть башку не оторвали. Детишки в синих маечках подошли и говорят: «Дядя, а почему у тебя лицо красное? Ты случаем не за «Спартак» болеть идешь?» Я хотел сказать, что лицо красное от портвейна. С детства. Да не успел. Правда, потом милиционер с дубинкой пришел и спрашивает: «Чего ты тут на асфальте сидишь?» И трясь меня палкой резиновой. Я встал, извинился. Пойду, думаю, в туалет – умоюсь. И минус попью заодно. Подхожу, а там очередь. Сзади мужик какой-то мне на ухо шепчет: «Ты, – говорит, – не мучайся. Ты изловчись и тому, кто впереди тебя, – в карман». Я говорю: «Ты чего?! Он же заметит!» Мужик захихикал гадко так и говорит: «Ну ты же не заметил». Ехарный бабай… Я – за карман. А он, зараза, мокрый. И из него капает. На брюки, на ботинки… Я палец намочил, понюхал, попробовал на язык. А тут кто-то еще крикнул: «Мужики, футбол начинается! Где наша не пропадала! Делай, где стоишь!» И тут такое началось… Ну, выбрался я кое-как. Мокрый, грязный. Во рту пересохло от волнения. Дай, думаю, водички попью. Подхожу к очереди, а там какие-то детишки. Во всем красном. Я говорю: «Ребятки, кто здесь крайний?» Они водку из горлышка допили и хором говорят: «Ты». Я говорю: «А почему опять я?» Они отвечают: «Потому что у тебя рожа синяя». Минут через двадцать меня с асфальта какие-то два солдата кое-как приподняли. Приподняли и спрашивают: «Мужик, у тебя закурить не найдется?» А сами тем временем по карманам шарить начали. Моим. Я говорю: «Мужики, солдатики…Только по голове не бейте. ЦСКА, – говорю, – суперклуб. Я о нем ничего сказать не могу плохого». Ну, они нормально деньги мои поделили, пнули пару раз сапогом, часы сняли и ушли.