Фиалок в Ницце больше нет

Брать с собой из квартиры, теперь уже не ее, Саша практически ничего не стала: только нижнее белье, шефу вряд ли требующееся, кое-какие зимние вещи, а также очки отца, шаль мамы и монографию дедушки.

А все остальное у нее уже было. Она имела в виду Илью.

После оплаты услуг чудо-доктора их капиталы достигали астрономической суммы в семьсот двадцать долларов.

Ну и небольшого количества рублей, что общего расклада не меняло.

На эти деньги они купили две раскладушки и вешалку на колесиках, которые были помещены в их новое жилище: в подсобку с софой, на которой умер Ванечка.

Красота!

От софы они по требованию Ильи избавились, хотя Саша была против: софа хоть и старая, но удобная, а что до того, что на ней кто-то умер… и пусть даже Ванечка… Сидеть на ней было гораздо удобнее, чем на раскладушке.

И заниматься сексом. Хотя сексом они после всех событий занимались всего один-единственный раз – и то вспоминать о нем не хотелось.

Однако спорить с Ильей она не стала.

О том, что они потеряли все, что у них было, едва не поплатившись за это жизнями, никто из персонала и посетителей «Вани Гога», естественно, не знал.

От работников не утаилось, что Саши и Илья живут в подсобке, но они объяснили это тем, что их квартиру затопило и им на время ремонта, вероятно затяжного, надо где-то перекантоваться.

Крайне затяжного.

Саша все думала о том, что на шефа она, в сущности, зла не держит: он ободрал их как липку, потому что она сама дала повод.

Капитализм, даже в криминальной среде, был такой.

Если бы заплатила ему изначально настоящими долларами, отбирать у нее квартиру он бы не стал.

Но у нее не было настоящих долларов, потому что Федя, ее Федя, лишил ее их.

И что ей оставалось: обратиться в милицию? Ту самую, которая была заодно с бандитами? А если даже и не заодно, что она им скажет?

Поведает, что откупилась от шефа квартирой и похищенным из галереи ПВК подлинником «Коней» Петрова-Водкина?

Да, срок будет мотать на одной зоне с Полиной, и, не исключено, в одном бараке.

Или, к примеру, предложение Ильи отыскать Федю, ее Федю, вытрясти из него душу, а заодно и ее доллары – на этот раз настоящие.

Только где она Федю найдет: в Москве? А если он на Дальнем Востоке? На Марсе? В тридесятом королевстве?

Даже если и найдет, он что, испугавшись ее визита, сразу вручит ей чемодан с долларами?

Ага, так оно и будет: скорее их с Илюшей расчлененные трупы выкинут не в Финский залив, а в Истринское водохранилище.

Вот и вся разница.

Ну, может, до того, как убить, насиловать не станут.

Потому что если Федя, ее Федя, и причастен к похищению картин дедушки (а в этом она уже не сомневалась), то он свой в криминальной среде.

А церемониться с внучкой академика, качающей свои жалкие права, никто в этой среде, естественно, не станет.

Получалось, что у них с Илюшей забрали все – и они остались с новой раскладушкой и вешалкой на колесиках.

А также с баснословной суммой в семьсот двадцать долларов.

Теперь уже, с учетом текущих трат, в пятьсот шестьдесят.

Илья переживал больше ее, причем значительно: сама Саша спала отлично, и кошмары ее не мучили.

А вот ее любимый просыпался с криком и в холодном поту – сказывались последствия его пребывания в лапах похитителей.

Ну и весь последующий стресс.

Он ведь уверял себя, что раз мужчина, то должен защитить свою любимую женщину.

А он не смог.

Не понимал только одного: он остался в живых, неприятности ушли из их жизни вместе со всеми бандитами, грабителями и мошенниками (как и с квартирами, картинами и долларами в банковской ячейке).

Может, оно и к лучшему?

Потянулись унылые дни, которые завершались одинаково: после ночной смены в «Ване Гоге» они без задних ног валились на раскладушки и засыпали.

Впрочем, это Саша засыпала, а Илья мучился бессонницей, а если ему удавалось заснуть, то просыпался от очередного кошмара.

Ей было крайне тяжело видеть его таким: страдающим.

Но как она могла изменить ситуацию?

Как?

«Ваня Гог», который она нежно любила, вдруг стал ей ненавистен. Как будто это он был виноват в том, что произошло.

Нет, не виноват, конечно, но если подсобка с двумя скрипящими раскладушками и софа, на которой они занимались (вернее, именно что теперь не занимались) любовью, и стала теперь их уделом, причем вечным, ибо выхода из сложившейся ситуации не наблюдалось, то это был восьмой круг ада.

Софа, на которой умер Ванечка.

Поэтому Саша не стала больше сопротивляться и сама помогла Илье вытащить софу к мусорным бакам.

– Тебе ведь со мной плохо? – спросил Илья уныло, и Саша заверила его:

– Очень, очень хорошо!

Но все дело в том, что ему самому было с собой плохо, и помочь ему Саша, несмотря на всю любовь, была не в состоянии.

– Может, тебе вернуться к живописи? – предложила она, а Илья заявил:

– Нет, у меня голова занята другим…

Похоже, они так и застряли в прошлом, наблюдая за тем, как будущее проносится мимо них со скоростью почтового экспресса.

Саша страшилась Нового года – ну да, все будут веселиться, желать друг другу счастья, надеяться на лучшее.