Фиалок в Ницце больше нет

Дабы не мешать герру профессору завываниями призрака сына кучера, Саша оставила ребенку карандаши, но забрала Сезанна.

Сын заныл, но появившийся Илья, надувшись и дурачась, стал изображать из себя буку – это сын обожал.

Саша быстро подменила Сезанна валявшимся на полу альбомом. А вот самого Сезанна куда бы задвинуть? Так, чтобы сын не нашел и не решил продолжить «веселую раскраску». Только уже не на обратной, а на лицевой части шедевра – ценой во сколько миллионов?

Она вышла с картиной в коридор и поставила ее под мраморный столик.

Ну да, всем бы ее проблемы: куда бы приткнуть Сезанна?

Но волновал ее вовсе не он, а Кандинский. Саша осторожно постучала в дверь библиотеки.

Герр профессор не откликался – может, ему плохо стало от всех страстей в шале? И призрак сына кучера, и сработавшая сигнализация…

И еще поддельный Кандинский.

Профессор стоял рядом с вынутой из рамы картиной и плакал, вытирая слезы большим клетчатым платком.

– Мадам герцогиня, прошу прощения, что расчувствовался. Просто это мой первый, доселе неизвестный Кандинский.

Ну первый, но кто знает, в случае успеха, быть может, не последний?

Хотя нет, надо с этим завязывать.

Надо?

– Значит… – Саша верила и надеялась, но никак не могла осознать, что это произошло.

Один из лучших специалистов по Кандинскому признал работу Ильи, имитировавшего и дополнившего Кандинского, подлинной.

Илюша – гений! Ее Илюша.

– Это он, это великий Василий. Мадам герцогиня, могу ли я просить вас об одолжении? Вы разрешите побыть мне с ним наедине еще четверть часа?

Мадам герцогиня милостиво разрешила и все полчаса.

Конечно же, герр профессор Хубер признал подлинность Кандинского – и уже на следующей неделе (герцогская чета все еще пребывала в Нью-Йорке) прислал по почте солидное, на особой рельефной бумаге, с изящной подписью и печатями экспертное заключение, гласившее, что «Красное пятно III», вне всяких сомнений, является творением Василия Кандинского.

– Если бы я знал, что это так просто, я бы нарисовал ему сразу пять Кандинских, – заявил в сердцах Илья. – Ну или по крайней мере трех!

Саша и сама не верила тому, что у них получилось: выходило, что свою роль сыграло не только качество подделки или, скажем так, дофантазированной мужем картины великого художника, но и антураж: пожилая французская герцогиня в «Шанели», шато, забитое шедеврами, даже любимый пирог эксперта внес свою лепту.

И даже призрак сына кучера.

Ну вот заключение о подлинности «Кандинского», созданного в квартирке на Лазурном побережье, у них в руках.

– А с ним нас с распростертыми объятиями примет любой аукцион! – заявила Саша. – Бамуля (она имела в виду Анну Ильиничну) и ее герцог, к счастью, задержатся в Нью-Йорке еще на две недели, а значит, у нас есть возможность довести все до логического завершения.

– Ты что имеешь в виду? – спросил пораженный муж, а Саша пояснила:

– В заключении упоминается и более чем солидный провенанс: «Семейная коллекция герцогского рода де Вальми, в которой работа находится с момента ее приобретения у вдовы создателя». Герр профессор записал то, что я ему сказала. Как хорошо, что у вдовы Кандинского уже никто навести справки не может.

Ну да, та скончалась еще в 1980 году в Швейцарии.

– Ты что, будешь разыгрывать герцогиню перед аукционерами?

– Конечно, нет. То, что прокатило с немецким профессором, не пройдет с французскими искусствоведами. Тем более герцогиню многие знают лично. Я – всего лишь действующая по ее поручению скромная ассистентка, даже имя не буду использовать фальшивое.

Саша обратилась в три аукционных дома, не забыв приложить копию экспертного заключения герра профессора, и все три ответили ей немедленно: каждый хотел заполучить Кандинского.

Два дома намеревались устроить шумиху, а один даже предлагал разместить картину на обложке каталога нового сезона – еще бы, такая сенсация!

Но шумихе Саше не радовалась: не хватало, чтобы еще до герцога де Вальми дошло, что на аукционе продается «картина Кандинского» из его собрания.

И вообще, открытых торгов не требовалось, и Саша, ссылаясь на деликатное поручение герцогской четы, просила найти заинтересованного покупателя в обход аукционной суеты.

И таковой нашелся – невероятно богатый японец, глава транснациональной технической корпорации, который даже специально прибыл в Париж, чтобы лично осмотреть потенциальную покупку.

Переводчик сообщил Саше:

– Озэму-сан думал, что сумеет пообщаться с его светлостью, он сталкивался с ним в течение лет на ряде аукционов.

Только этого не хватало! Ну да, герцогиню она сыграть смогла – а вот герцога…

– Увы, его светлость уже давно серьезно недужит и никого не принимает.

Сделка была заключена в условиях полной скрытности – сумма, которую они получили, была меньше той, которую выручили бы на аукционе, но она их вполне устраивала.

Вполне.

– Мы что, теперь миллионеры? – спросил Илья, перепоручивший все дела по продаже «Кандинского» жене.