Фигуры света

– Благодарю вас, миссис Бридж. Я потом спущусь к вам и мы договорим. – Они ждут. Миссис Бридж шагает по ковру, завязанные бантиком концы белого фартука подрагивают над обтянутым темно-синим платьем солидным задом. – Глупости, дорогая. Как хорошо, что ты хоть раз вела себя так непринужденно. И должна сказать, что я за эти три года задолжала тебе целые месяцы завтраков в постель, да только разве ты мне такое позволишь.

Алли качает головой:

– Вы же понимаете, что теперь, когда у меня есть профессия, я должна сама зарабатывать себе на жизнь. Я предам всех своих друзей, если стану жить за чужой счет.

Нет, кажется, будто она ноет или даже упрекает тетю Мэри, которая сама живет за чужой счет.

– Простите, тетя Мэри, я не хотела сказать ничего дурного. У меня по-прежнему голова кругом.

Тетя Мэри откладывает перо.

– Не нужно воображать, будто ты обязана жить так, как того желают твои друзья. Поддерживая тебя в настоящем, они отнюдь не покупали и твое будущее – и не намеревались его покупать. Мы все тобой очень гордимся, Алли. А ты живи счастливо, и будь здорова, и делай все, чтобы тебе так жилось и дальше. Ты уже всем все доказала. И надеюсь, мне не надо повторять, что мы будем только рады, если этот дом станет и твоим домом, – живи тут сколько хочешь.

За кружевными занавесками – серое небо, в такие дни замирают робкие шажки английского лета.

– Не было ли для меня телеграмм, тетя Мэри? Писем?

– Нет, милая. Быть может, твои родители в отъезде.

Она кивает. Глупо было надеяться. Она думает, что перестала искать их одобрения, а сама вечно удивляется и огорчается тому, что маме она ни капельки не интересна. Но Обри, наверное, захочется обо всем узнать, и ей сейчас же надо написать миссис Льюис и мисс Джонсон. И зайти к доктору Страттон, чтобы поговорить о ее будущем.

В дверь звонят.

Глава 10

«Веер»

Обри Уэст, 1879

Гуашь, веленевая бумага, 19 × 25

Подписано «О.Б.У.», не датировано

Провенанс: Алетейя Моберли Кавендиш, завещано Фалмутскому политехническому институту в 1929 г.

Это не настоящий веер. Функциональность не интересовала Уэста. Полукруглое полотнище намечено чернильной, будто бы циркульной линией на акварельной бумаге, которую он купил у торговца художественными принадлежностями в Глазго во время своей второй поездки на Гебриды и которой он пользовался весь этот год. Почти на всех его сохранившихся работах за 1879-й изображены жители и пейзажи западного побережья Шотландии, но в этой заметно явное влияние японского искусства – впрочем, с некоторыми отсылками к его более абстрактным работам, также написанным в этот период. С левой стороны расползается побегами какое-то темное ажурное пятно, его ветвление отсечено концом веера. Побеги оканчиваются у правой стороны клубневидными утолщениями – корнями? Это какие-то гипертрофированные пальцы или, может быть, плесень? Позади них разбегаются тонкие красные прожилки, их четкий рисунок напоминает зелень укропа, и у правого края виднеется белый завиток, усыпанный, будто яйцо, веснушчатыми пятнышками, алеющая белая плоть в разверстом отверстии. Фон буровато-розовых тонов, не его привычная палитра, и растение чуть более темное, коричневое, подернутое зеленью по краям. Водоросль. Ракушка. Песок.

* * *