Фигуры света

Алли вздрагивает, когда в ответ Джордж показывает матери язык. Тетя Мэри поднимает руку – сейчас влепит ему пощечину за дерзость, – но она только притворно замахивается, и оба они тут же принимаются хохотать. Они выехали на более тихую улицу, камень, из которого выстроены дома, тут светлее, чем у них на севере. Она не понимает, что тут смешного.

* * *

Рядом с домом тети Мэри – обнесенный оградой дворик, широкие каменные ступени сбегают с портика прямо к тротуару. Дом напоминает Алли здание, где живет Обри, чистые линии и высокие потолки, стиль восьмидесятилетней давности, только здесь не будет ни студии, ни скульптур. Ни бархатной кушетки.

– Вы ведь еще не были в нашем новом доме? – спрашивает Джордж. – Не видели ни детской, ни нашей лошадки-качалки. И в саду вы тоже не были.

– Тише, Джордж. Завтра покажешь кузине Алли все свои игрушки. Тебе пора в постель, а ей надо поесть и отдохнуть.

Экипаж останавливается, и не успевает Крипли соскочить с козел, как Джордж уже распахивает дверцу – «Джордж, стой!» – и спрыгивает на тротуар, но дверца слишком высоко от земли, и он шлепается на спину прямо в пыль. Вскидывает голову и глядит на тетю Мэри, улыбаясь во весь рот. Алли думала о том, как она будет жить с тетей Мэри, но как-то совсем позабыла, что будет жить еще и с ее детьми. И с дядей Джеймсом, которого она помнит очень смутно – одет с иголочки, раздражал маму, с восторгом слушая папины разговоры о живописи.

* * *

– Тебе точно будет здесь хорошо? Потому что официальная комната для гостей у нас внизу. Только она рядом с комнатой мальчиков, и сколько ты их ни воспитывай, я все равно не поручусь, что они не будут мешать тебе работать, а кроме того, я знаю, что тебе иногда нужно будет поспать днем, если ночью придется работать, а их как будто совсем невозможно заставить ходить тихо и не хлопать дверьми. Надеюсь только, что их этому учат в школах и Оксфордах, иначе я ума не приложу, как они вообще приучаются не опрокидывать все подряд и не бегать по лестницам.

Алли, глядевшая в окно то на садик посреди площади, то – сквозь колышущиеся листья – на окна домов напротив, оборачивается:

– Некоторые так и не приучаются. Разбудят младенца, а потом еще жалуются на ворчливую жену. – Тут она спохватывается, что говорят они о сыновьях тети Мэри и их будущих семьях. Быть может, тогда в домах будут подъемники вместо лестниц, то-то прислуга вздохнет с облегчением. Она надеется, что хоть здесь на верхние этажи угли не таскает какой-нибудь истощенный ребенок. – Но, конечно, Джордж и Фредди вырастут настоящими джентльменами. В их возрасте всем детям должно быть резвыми.

Впрочем, чуть меньше резвости им бы совсем не помешало.

– И мне очень нравится эта комната, тетя Мэри, очень любезно с вашей стороны было все предусмотреть. Мне здесь будет очень хорошо.

– Честно-честно? Ты ведь мне скажешь, если надумаешь, что внизу тебе будет лучше? Переселить тебя будет проще простого.

Алли безуспешно пытается вообразить, как это она такое скажет. Какому разумному человеку придет в голову воротить нос от теплой чистой комнаты, которую еще и ни с кем не надо делить.

– Разумеется. Но я уже знаю, что мне и здесь будет очень удобно.

Ей до того нужно остаться одной, что это желание кажется почти осязаемым, растущей во все стороны силой, которая вот-вот вытолкнет тетю Мэри из комнаты.

– Надеюсь, что так оно и будет. Фанни тебе сейчас принесет горячей воды – к сожалению, ванная комната на нашем этаже – и поможет тебе переодеться. А вот и Крипли с твоим сундуком.

Алли, еще не привыкшая к звукам этого дома, к нескончаемому лондонскому шуму, к шагам, которые вполне могут доноситься из соседнего дома, к по-прежнему звенящим от дождя окнам и крыше, только теперь слышит, как кто-то, пыхтя, тащит наверх что-то тяжелое. А Дженни утром несла этот ящик и не жаловалась. Ее тянет домой, который теперь кажется ей далеким и пустым, будто яичная скорлупа. Вспоминает ли Мэй о том, как в коридоре пахнет воском и скипидаром, о том, как утренний свет пробивается сквозь витражные панели на парадной двери? Крипли с ящиком стучится в дверь. Он утирает лоб скомканным белым платком. От него пахнет потом.

– Прошу прощения, мадам, да только непросто было затащить сюда эту штуку. Там, мисс Моберли, наверное, куча книг? Экая тяжесть.

От нее уже неприятности. Теперь на нее обозлятся слуги, которые будут плевать ей в тарелки и подпаливать утюгами одежду, но все равно им придется таскать ей горячую воду для мытья и выносить за ней ночной горшок, а потом еще и мыть его.

– Простите, пожалуйста, мистер Крипли. Надо было разобрать его внизу. Я и дома-то с трудом дотащила его до двери.

Крипли фыркает. Видно, как у него в горле туда-сюда ходит мокрота, будто змея заглатывает мышь.

– Оно и неудивительно, мисс.

– Благодарю вас, Крипли, – говорит тетя Мэри.