Филантропы в рваных штанах

− Даже при существующей нелепой системе ограничения выпуска продукции, когда большая часть населения занята бесполезной, непродуктивной, ненужной работой, а множество людей вообще не трудится, все равно в итоге производится достаточно. Даже больше чем достаточно − ведь в результате того, что они называют «перепроизводством», рынки периодически оказываются переполнены всевозможными товарами, и тогда на некоторое время фабрики закрывают и уменьшают количество выпускаемой продукции. Тем не менее, мы все же существуем. Это доказывает, что если промышленность организовать таким образом, как предлагают социалисты, то можно будет выпускать все товары в таком огромном количестве, что каждый сможет жить в довольстве и комфорте. Проблема того, как производить достаточно товаров, чтобы у всех всего было в избытке, уже решена; остается другая проблема − как избавиться от тех, чья жадность и черствое равнодушие к страданиям других людей мешают осуществить все это.

− Вот то-то же! − торжествующе воскликнул Красс. − Я вам точно говорю, никогда вы не сможете освободиться от них, приятель!

Человек с ботинком, перевязанным медной проволокой, поддержал его, сказав, что тут уж ничего не поделаешь.

− Ну, а мы хотим попробовать, − сказал Баррингтон.

Красс и большинство других изо всех сил старались изобрести какие-нибудь аргументы в защиту существующего порядка и против изложенных лектором предложений, но, не найдя ничего, замкнулись и уныло замолчали. Человек с ботинком, перевязанным проволокой, выглядел особенно удрученным; вероятно, он боялся, что, когда воцарится тот строй, о котором рассказывал лектор, он вообще останется без ботинок. Больше, пожалуй, никак нельзя было объяснить его враждебность − ведь в его случае никакие изменения ничем ему не грозили, разве только он боялся, что его заставят ходить голым и умирать с голоду.

Судя по тому, как неприязненно отнеслись слушатели к предложениям об изменении существующей системы, можно было предположить, что они боятся что-то потерять, а ведь терять им было абсолютно нечего − кроме нищеты.

Председатель уже несколько раз обращался к ним с настоятельными предложениями задавать вопросы, и тут вдруг неожиданно Красс просиял и его жирную физиономию медленно озарила довольная улыбка: наконец-то ему удалось найти непреодолимое препятствие для учреждения Кооперативного сообщества!

− Ну, а что вы будете делать в вашей социалистической республике с теми, − громко спросил он, − кто вообще не захочет работать?

Как только Красс метнул эту бомбу в лагерь социалистов, вся компания несчастных филантропов в рваных штанах с трудом удержалась от приветственных криков. Правда, те, кто поумнее, только посмеивались.

− Мы не верим, что такие люди будут существовать, − сказал Баррингтон.

− Во всяком случае, сейчас их хватает, − ухмыльнулся Красс.

− Вы не можете изменить человеческую натуру, − выкрикнул один из рабочих, а человек, чей башмак был завязан проволокой, рассмеялся презрительным смехом.

− Да, я знаю, сейчас их хватает, − возразил Баррингтон, − чего же еще ожидать, когда практически все рабочие живут в нищете и общество пренебрегает ими. Условия труда сейчас зачастую настолько отвратительны, что за работу берутся только те, кто к этому вынужден; никто из нас, например, не стал бы работать на Раштона, но у нас нет выбора: или работать на него, или с голоду умирать; а когда мы работаем, то зарабатываем ровно столько, чтобы душа держалась в теле. При нынешней системе каждый, кто может не работать, конечно, старается работы избежать. Единственная разница между ними заключается в том, что некоторым удается бездельничать на лучших условиях, чем другим. Аристократы слишком ленивы, чтобы работать, но устроились они хорошо, у них есть арендаторы, которые на них работают. Раштон слишком ленив, чтобы работать, но и он устроился так, что вместо него работаем мы и Скряга, а живется ему гораздо лучше, чем любому из нас. Есть и другой сорт бездельников, эти предпочитают попрошайничать и даже время от времени голодать, но не соглашаются на предлагаемые гнусные условия. Эти люди в общем живут не хуже, чем мы, а зачастую и лучше. В наше время люди, отказывающиеся работать, выигрывают все, а теряют очень мало. При социализме будет наоборот; условия труда будут настолько хороши, количество часов обязательного труда так невелико, а вознаграждение таково, что абсурдно предположить, что кто-то окажется настолько глуп, чтобы подвергнуть себя презрению своих товарищей и поставить себя вне общества, отказываясь выполнять небольшую долю работы, которую это общество потребует от него.