Филантропы в рваных штанах

− Вот что, − сказал Баррингтон, − я уж думал, что достаточно все объяснил, но могу разъяснить еще: если в самом деле появится необходимость − что очень маловероятно − дополнить каким-нибудь материальным вознаграждением то уважение и почет, которым будет пользоваться автор нужного обществу изобретения, это можно будет устроить, разрешив ему уйти на пенсию до окончания его двадцатипятилетнего срока работы. Польза, которую он принес обществу своим изобретением, будет расценена как эквивалент определенного количества рабочих лет. Только вряд ли такие люди захотят бросать работу, ведь они и так работают всю жизнь, работают из любви к своей работе. Возьмите, например, Эдисона. Он один из немногих изобретателей, чьи изобретения принесли им богатство, но для него его богатство важно только потому, что дает ему возможность продолжать его дело. Некоторые сказали бы, что такая жизнь − сплошной тягостный труд, но для него труд вовсе не тягость, а наслаждение, он работает из любви к своему делу. Есть еще один путь, он заключается в том, чтобы освободить талантливого человека от необходимости заниматься обычным трудом и дать ему возможность заниматься изобретениями. В интересах общества всячески поощрять его и предоставить в его распоряжение материалы и оборудование.

Только не надо забывать, что и при нынешней системе честь и хвала ценятся больше денег. Многие ли солдаты предпочтут деньги чести носить Крест Виктории, который обычной денежной ценности не имеет?

Даже теперь люди думают не столько о деньгах, сколько об уважении, достоинстве и чести, которые они могут заполучить с помощью денег. Многие тратят большую часть своей жизни на добывание денег, а когда добьются этого, начинают тратить их для того, чтобы завоевать уважение соотечественников. Есть люди, которые тратят тысячи фунтов стерлингов за честь писать после своей фамилии слова «член парламента». Другие покупают титулы. Третьи расходуют огромные суммы на то, чтобы получить доступ в высшие круги общества. Четвертые тратят деньги на благотворительность, основывают библиотеки или университеты. Делают они все это из желания вызвать восхищение своих соотечественников.

Такое желание − сильнейший стимул для способных людей, для гениев. Поэтому при социализме главной побудительной причиной делать трудную огромную работу будет та же причина, что и сейчас, − честь и хвала. Но при существующей системе честь и хвалу можно купить за деньги, и никого не интересует, каким путем эти деньги добыты.

При социализме же будет иначе. Почетный Крест или Лавровый Венок нельзя будет купить за деньги или продать. Они будут высшей наградой за мужество и талант.

− Какие-нибудь еще неясности? − спросил Филпот.

− А что вы станете делать с теми, кто тратит все свои деньги на выпивку? − спросил Слайм.

− Я могу с таким же основанием спросить вас: «А что делают с ними и что вы предлагаете делать с ними теперь?» Есть множество мужчин и женщин, чья жизнь так наполнена тяжким трудом, горестями и несчастьями, беспросветной нищетой, для которых так недостижимо все то, что делает жизнь привлекательной, что время, которое они проводят в пивной, − единственный луч света в их безрадостном существовании. Их духовная и материальная нищета таковы, что у них нет возможности пользоваться интеллектуальными и социальными дарами цивилизации. При социализме таких людей не будет. Все получат образование, и общественная жизнь и разумные развлечения станут доступны каждому. Поэтому мы не верим, что при социализме будет такая категория людей. Каждого приверженного этой слабости будут избегать товарищи. Но если и найдутся люди, которые падут так низко, мы все равно должны помнить, что это наши братья и сестры и нам нужно относиться к ним как к людям, страдающим от болезни, доставшейся им в наследство от их нецивилизованных предков, мы будем стараться исцелить их, помещая в какие-нибудь специальные лечебные заведения.

− Есть еще один прекрасный способ обращения с такими людьми, − сказал Харлоу, − дать им двойную заработную плату, пусть допьются до смерти. Обойдемся без них.

− Кто хочет высказаться? − спросил Филпот.

− Вот насчет изобилия, о котором ты здесь распространялся, − начал Красс, − как вы можете быть уверены, что сумеете столько всего изготовить. Вы ведь только предполагаете, что это возможно.

Баррингтон указал на стену, где все еще виднелась диаграмма, которой Оуэн проиллюстрировал прошлую лекцию.