Филарет Московский

Между тем Лесков доказывает, что Муравьев сам сопричастен к написанию от лица Синода записки к государю с просьбой вместо Нечаева назначить Протасова, и таким образом, получается, что друг Филарета способствовал назначению на должность обер-прокурора человека, который вскоре обрушится на московского архиерея с новой волной нападок. «Подведя церковь «под гусара», он увидал, что сплоховал, и, получив, что мог, от Протасова, отбыл в страны дальные, но не с пустыми целями обыкновенного туриста, а с серьезною заботою просветить Рим насчет восточного православия и разъяснить русским несостоятельность римского католицизма…» — пишет Лесков о Муравьеве.

А в то время как в Петербурге кипели страсти вокруг нового обер-прокурорского назначения, на Москве митрополит Филарет наслаждался дружбой со своим прежним соперником и почти врагом — архимандритом Фотием (Спасским). Отныне они стали друзьями, и Филарету доставляло особое удовольствие привечать у себя в гостях Фотия и его духовную дщерь Анну Алексеевну Орлову-Чесменскую. Возможно, присутствовали гости и в Клину, где при освящении соборного храма Пресвятой Троицы Московский Златоуст произносил очередную проповедь о необходимости посещения храмов. Как видно, не умолкали голоса тех, кто, как не редко приходится слышать и теперь, говорил, что можно и в душе своей молиться, и дома, а в храмы ходить не обязательно.

— Но можно сказать, — говорил Филарет, — что первый на земле храм Божий был самый рай, в котором Бог благодатно являлся человеку, в котором человек, освященный образом Божиим, был непорочным священником, в котором видимою, таинственною святынею было древо жизни; поелику от сего древа человек таинственно вкушал нетленную жизнь, подобно как мы ныне, на трапезе Господней, от плода пшеницы и лозы, таинственно и существенно вкушаем бессмертную жизнь Божественного Тела и Крови Христовой. С тех пор как человек грехопадением сокрушил в себе образ Божий и перестал быть живым храмом Божиим, потребность видимого, образовательного, тайноводственного храма Божия очевидно сделалась более ощутительною, и священная история показывает, что сколько человек трудился над удовлетворением сей потребности, столько же еще более Сам Бог споспешествовал тому… Сам основатель христианства Иисус Христос не только посещал храм Иерусалимский, но и защищал его достоинство против оскорбления, когда изгнал из него продающих и купующих; это, без сомнения, не для того, чтобы поддержать храм, которого скорое падение Сам Он предсказал, но для того, чтобы сохранить в христианстве мысль о святости храма Божия и о должном к нему благоговении.

И далее — уже о христианских храмах:

— Первоначальным образцом их послужила, без сомнения, та горница велия (Лк. XXII. 12), в которой Господь установил и в первый раз совершил таинство Тела и Крови Своея. Он Сам ее для сего назначил и, как верховный Архиерей, освятил… Посещайте храм Божий прилежно; пребывайте в нем благоговейно, участвуйте здесь в молитвах и славословиях сердечно; слушайте возвещаемое Слово Божие внимательно, не так, чтобы только слышать и на время занимать свое любопытство, но так, чтобы слышанное прилагать к своему сердцу, сохранять в памяти, возобновлять в размышлении, обращать в дело и жизнь… Церковь не требует, чтобы все вы отвергли ваши домашние дела; но желает, чтобы все привели в порядок ваши дела душевные… Но если и в праздник к утреннему богослужению храма не пускает вас леность и сон, к дневному — неуместное дело мирское, к вечернему — опять мирское веселие или леность и отвычка: отдаю на суд вашей совести, христианские ли это обычаи!

Наверное, слушали гости и проповедь Филарета в Чудовом монастыре о громоздкости суетного мира, от которой нужно избавляться, если хочешь следовать за Христом:

— Если, не обманывая себя, желаешь спастися, то будь верным последователем Христа по пути истинной веры Его и заповедей Его, и как можно оставляй позади себя все, что не может или не хочет проходить с тобою путем тесным, но единым спасительным.

А отправляя своих дорогих гостей в лавру, он писал Антонию: «Примите, отец наместник, посетителей, графиню Анну Алексеевну и о. архимандрита Фотия, со всем вниманием. О. архимандрита возьмите в мои келлии или где покойнее отдохнуть ему. Исполните священное, чего пожелают. Между прочим, о. архимандрит желает слушать панихиду по схимонахе Михаиле. Предложите им и угощение от нашего усердия».